Глава одиннадцатая
Заступник
Деревенские мальчишки с неподдельным любопытством рассматривали огромный жёлтый клык на цепочке.
– Медвежий это, – сказал один из них, аккуратно поворачивая находку палочкой.
– А я говорю – кабаний, – не согласился второй. – У меня папку-то кабан потрепал прошлой зимой, след на ноге точно как от такого был.
– Да тише ты, разбудишь, – цыкнул на него приятель. В сене заворочалось что-то живое.
Мальчишки затаили дыхание, пока зверь не успокоился.
– Ты возьми, – предложил первый.
– Сам возьми, – не согласился второй. – А ну как проснётся, уши пооткручивает.
– Лирик! – позвал из сена грубый, хриплый голос.
Вереща то ли от страха, то ли от смеха, деревенские дети наперегонки бросились к выходу из амбара.
– Лирик, где тебя носит?! – вновь вопросил Уильям Ферро, выбираясь с сеновала. – Проклятье…
Только сейчас он осознал, что чашника здесь нет, а вокруг далеко не чертоги Нордгарда. Из одежды на нём были только льняные штаны да кожаный сапог, который, как он смутно припоминал, нагло отказался повиноваться его графской воле минувшим вечером.
Голова гудела. В глаза нещадно били солнечные лучи, пробивающиеся через щели грубых дощатых стен.
За время путешествия со стариком лорд Ферро не взял в рот и капли выпивки, У них просто не было на это денег, да и Локвуд следил, чтобы попутчик не расслаблялся.
Теперь же всё изменилось. Оказавшись в деревне, он без особой охоты стал помогать селянам, быстро познакомившись с местной традицией длительных и шумных застолий. Хмель вновь даровал графу спасительное бегство от мира людей. Притупил боль, гложущую его сердце со времени гибели любимой жены.
В такие моменты он ненавидел людей, ненавидел солнце, ненавидел землю, но более всего граф Уильям Ферро ненавидел себя. То, чем он был. То, во что он превратился.
Сотни раз он собирался завязать с пьянством и сотни раз проигрывал, как только в руке его оказывался кубок, а ноздри щекотал сладкий дурманящий аромат.
Пальцы привычным движением почесали бороду, извлекая из неё колючие стебельки сухой травы. Врезавшаяся в шею цепочка амулета оставила на коже болезненную красную полосу. Уильям нащупал проклятый клык где-то на спине, вернув его на грудь. Последний подарок брата.
Лорд Ферро вновь ощутил прилив жалости к себе. Он захотел утопить её в душистых глубинах хмеля, но кувшин, стоящий у опорного столба, оказался предательски пуст. Рассердившись на проклятый сосуд, граф запустил его так, что тот разбился о дощатый пол амбара.
Даже когда Уильям услышал, что за его головой на север движется целая королевская армия, всё, о чём он мог думать, – это хмель. Хотел ли он гибели Мола? Несомненно, но не раньше, чем тот раскроет имя истинного убийцы его жены. Теперь же единственная ниточка, ведущая к долгожданному возмездию, сгорела вместе с поместьем виконта.
Он знал, что нарушил закон, пренебрегая королевским правосудием, но не мог поступить иначе. Доказательства, которыми он обладал, не принял бы ни один суд. Пусть даже их представлял сам хранитель Севера.
Его дочь. Она с готовностью поверила в байку про нападение орков. Поверила, потому что хотела поверить. Хотела обвинить в этом кого-то, кому она сможет отмстить.
При мысли о дочери мрачное уныние, владеющее духом графа, на мгновение отступило.
Анастасия. Красивая, как мать. Сильная, как он сам. Она обязательно справится со всем этим и без его помощи. Она была далеко. Они не посмеют обвинить её.
Раньше графу казалось, что его дочь – единственное живое существо, не считая старого Фредерика Рейли, кому ещё есть до него какое-то дело. Однако он ошибался.
Орки, которые столь бесцеремонно похитили его из собственного замка, действовали по воле семьи Олдри. Сначала он не поверил. Тем более если учесть,
