Рахмана душили слезы, он, спотыкаясь, добрел до коновязи. Стал отвязывать коня. Руки не слушались. Сердце не выдержало, оно больно забилось в груди. Из груди поднимался тугой колючий ком, перехватывая дыхание. Рахман обратился к небесам, может, с мольбой, а может, проклиная изверга Шархана. Перед его глазами звезды на небосклоне пошли кругами. И он присел на землю, вцепился руками в иссеченную копытами крупного рогатого скота траву, завыл, как собака, почуявшая близость своего конца. Вдруг рядом он услышал храп коня, а потом топот. Кто-то коня гнал во весь дух в сторону головной кошары. Всадник спешно промчался рядом с ним. Он остановил коня у коновязи, пружинисто спрыгнул на землю. «Шархан, он тоже здесь?! – не понял Рахман. – Он коня привязал к коновязи под седлом. Значит, прибыл ненадолго». Рахман чувствовал, что Шархан задумал какую-ту хитроумную игру. «Пока здесь его дружки кутят, он успел там… натворить свои грязные дела… Концы сотворенного преступления хочет спрятать в воду. Все скажут, что он всю ночь кутил здесь с дружками. Ирод, все заранее предусмотрел!»
Рахман прокрался к коновязи, со своей лошади снял седло, спрятал его под тюками сена. Отпустил ее, знал, она сама доберется до нужного ей места. Под навесом, на деревянном гвозде, висели одностволка, патронташ. У него в голове созрел план. С ружьем и патронташем поспешил обратно, туда… к заветному окну кособокого домика на своей кошаре. «Как она там? Жива ли еще? Если с ней что-то случилось, он вернется обратно и убьет дядю».
Спустя некоторое время Рахман догнал крадущуюся впереди тень. «Неужели, дядя?! Как он успел ускользнуть от компании друзей? Видимо, друзьям было не до него, и он, улучив момент, выпрыгнул через окно. Тогда, выходит, он Шах-Заду еще не успел обесчестить… А сейчас он спешит к ней». Он понял коварные планы дяди. По тому, как тень сутулилась, двигалась в ночи, он понял, чья она.
Рахман держался в некотором расстоянии, не упуская дядю из-под вида. Рахман был настороже: следом за ним мог прокрасться кто-нибудь из нукеров дяди. Рахман осмотрительно шел чуть в стороне от тропы, ведущей на дальнюю кошару. Рахман понимал, что он с дядей затеял опасную игру. Но сейчас он о себе не думал.
«Почему дядя своего коня оставил на коновязи центральной кошары? Почему он с дружками не устроил сабантуй там, где намечал? – хаотично думал Рахман, – что же этот шайтан задумал? Только бы не это…» – вдруг всхлипнул он.
Шархан не шел, а летел к ней… Рахман за ним еле поспевал. В сумерках Шархан добрался до заветного домика животноводов. За окном комнаты Шах- Зады горела лампа. Рахман взвел курок одностволки, прицелился. Вдруг в полоске света Рахман увидел Шах-Заду. Она узнала Рахмана. По улыбке на ее лице он понял, что она рада его приходу. Вдруг она за спиной Рахмана заметила тень. У нее из груди вырвался стон. Она замахала руками, делая ему какие-то знаки; ее лицо охватилось ужасом. Он спиной почувствовал холодок, оглянулся назад, но было поздно. В это время по его голове твердым предметом нанесли страшный удар. Это был Пеликан…
Шархан ударом ноги выбил входную дверь домика. Зверем ворвался в комнату, где была Шах-Зада, схватил за локоть и силой потянул в спальню. Шах-Зада защищалась, кусалась, кулачками отбиваясь от насильника. Он сорвал с ее головы шаль, схватил за волосы, бросил на топчан и набросился на нее. Шах-Зада орала, звала на помощь, отбивалась. Шархан натянул ее косы на кулак, клочьями вырывая их вместе с кожей, другой рукой бил по лицу, рукам. Платье на ней было разорвано, из одной рваной дырки виднелась округлая грудь с темной точкой соска. Взгляд ее мутных, одичалых глаз заметался по комнате, по почерневшему от злости лицу Шархана с тремя глубокими кровавыми бороздками ее ногтей на щеке.
– Сегодня ты будешь моей! – Шархан откинул с ее лица волосы, потрепал по щеке.
Женщина вцепилась в его медвежью лапу острыми зубами. Он дернулся от боли, вырвал руку и наотмашь ударил ее по лицу. Женщина упала на пол, завыла тонко, пронзительно.
– Табунного коня объезжают до потери пульса, а смазливую женщину кнутом приучают, пока не остепенится! Заткнись, кобыла, и делай, что тебе приказывает твой хозяин!
– Какой же ты мне хозяин?! Ты трус и вор! – сквозь слезы захохотала Шах-Зада, отбиваясь кулаками, ужом выскальзывая из его цепких лап. Он сильно напирал на нее, она локтями упиралась в его грудь. – Отведи меня обратно к хозяину, моему хозяину, пока он тебя не зарезал! Веди, говорю! Я жду от него ребенка, слышишь, скотина, не трогай меня своими грязными лапами! – кричала Шах-Зада, маленькими кулаками барабаня его по груди. Она поймала момент, уловчилась и выскользнула из его лап. Отбежала к окну и стала звать на помощь.
– К хозяину говоришь? – хихикал он противно. – Сейчас же отведу! – Только погоди немного! Чуточку ублажу тебя, потом поглажу по голове будущего наследника Хасана…
Он шагнул к ней, ловким движением руки уцепился за ее локоть. Руки сильные, с твердыми ладонями, пахнущие конским потом, вином и табаком, сковали ее намертво. Она узнала эти руки! Именно так пахнули руки бандита, который тогда ее, подняв как мешок, закинул на спину коня. Это он, похититель, лишивший ее с Хасаном семейного счастья, покоя!
– Будь ты проклят, Шархан! – неистово заплакала она.
Шах-Зада рванулась, захлебываясь слезами, развернулась и больно ударила его коленом в низ живота. Шархан от боли вскрикнул, ухватился за руку Шах-Зада, резко дернул ее на себя. Шах-Зада потеряла равновесие. Улучив момент, он поддел под нее медвежьи лапы, подхватил на руки, больно прижал к груди, давя на ее грудь до потери пульса. Нагнулся и как пиявка впился в ее губы. На руках донес до топчана, бросил в постель и набросился на нее. Женщина, обезумевшая, растоптанная, каталась по постели, от ее криков о помощи, рыданий сотрясались стекла окон. Она выла, избитая, униженная, теряющая последние силы. Еще несколько минут такой борьбы, она выбьется из сил, тогда позор неминуем. Скотники, свидетели насильственных действий
