– Спаси меня, бабушка Зайдат! – вдруг прошептал Хасан, – спаси! И накажи этих посланников царства мертвых, – он хотел еще что-то сказать, но в глазах потемнело, потерял сознание.
Пеликан из бурдюка голову Хасана облил холодной водой. Хасан очнулся, тихо застонал.
– А ну, вставай, козлиная борода! – они, пиная ногами, подняли его на ноги. А рассвирепевший Волкодав схватил обмякшего и обвисшего, как мешок, Хасана, приподнял над головой и закрутил как волчка.
– Ты, змея подколодная, решил меня своим богом запугать? Не на того нарвался! Думаешь, раз ты устаз и у тебя есть прямой выход к высокопоставленным лицам в столице, так я сирота и у меня на тебя управы нет? Хоть ты ученый-арабист и из благородных кровей, а предо мной ты никто, даже не букашка, не червь! Понятно? Я твой бог, я твоя мечеть! Я твоя власть! – сбросил его с плеч под ноги. – Отрекись от своего бога и прими нашего бога! Иначе тебе, чистоплюй, наступит конец!
Хасан попытался встать на колени, не удержался, упал лицом в грязь. Артист его приподнял за шкирку. Вдруг глазницы помутневших глаз Артиста стали неестественно вертеться, тело напряглось, на лбу, скулах, крыльях носа, обезображивая его лицо, выделилась сеть кровеносных сосудов. Волкодав вдруг мысли Артиста направил в совершенно другое русло. Он, хохоча, хлестнул себя по лбу и выговорил:
«Где была моя голова?! Мог бы сам догадаться! Да этот же ученый-арабист – кладезь премудрости. С его помощью можно осуществить все замысли нашей уммы!.. Праведность, духовность, начитанность, знание Корана, нескольких восточных языков, организаторские способности, умение зажечь толпу, религиозный фанатизм – в нем есть все качества духовного лидера, которые необходимы в нашей священной борьбе! Он обладает данными, способными объединить вокруг себя всех радикально настроенных мусульман! Предложу духовный сан, любую другую должность в одной из провинций нашего будущего Халифата, денег, иностранной валюты, загранпоездки в Саудовскую Аравию, Египет, в Багдад и… свободу действий. Надо сделать все возможное, чтобы он стал духовным наставником этих слепых котят, особенно темной, голодной, наиболее униженной и оскорбленной части молодежи. Если мы сумеем его перетянуть в свою сторону, завербовать в нашу общину, за ним, как за шейхом, пойдут десятки, сотни его мутеллимов. А они за собой потянут молодежь нашего района, соседних районов! Тогда Табасаранский, Хивский, Дербентский районы, города Дербент, Дагестанские Огни будут в наших руках, и я буду правителем огромной провинции Халифата, одним из эмиров Халифата!»
– Отвечай, святоша! – прошипел Волкодав. – Отречешься от своего бога? Начнешь кланяться нашему Богу?
– А кто же, «досточтимый» Шархан, ваш бог? – сквозь закрытые и окровавленные губы презрительно улыбнулся Хасан.
– А наш бог – самый умный, самый мудрый! – расхохотался Шархан. – Он настоящий демократ! Он не признает никаких пророков, священных мест, священных деревьев. Он дает возможность говорить с ним напрямую…. Даже, – хитро прищуренным взглядом обвел своих друзей, – сколько в тебе лезет водки, столько пить разрешает! А самое главное, – раскрыв лошадиную пасть с грязными, широкими и кривыми зубами, раскатисто рассмеялся, – разрешает иметь много жен!
– Раззява, прикрой свою лошадиную пасть, а то поднявшийся ветер все искры от костра туда занесет! – сквозь зубы процедил Артист.
– Шархан, – Хасан, собрав все усилия, тяжело присел на пенек, – я вижу в тебе ту глупую скотину, которая у чужой кормушки слепо жует жвачку и жиреет. Ты – копия тех сотен, тысячи нечестивцев, которые жили до тебя и живут при тебе, связанные друг с другом раковыми клетками. В тебе я вижу сатану, который в жизни знает только одну ярость и ею насыщается. Тебя увлекают лишь грязные деньги, пролитая чужая кровь, сытная еда за чужой счет и …
– И… Да, да… чистоплюй, – загоготал Шархан, – много, очень много женщин!
– Вот ты даешь, Волкодав! – захрюкал Пеликан, – одним метким словом заткнул за пояс ученого-арабиста!..
– Шархан? – обратился Хасан к своему кровному врагу. – Опускаясь в болото плотских наслаждений, накапливая богатства, ты думаешь, что идешь к высвобождению от оков нищеты, к свободе и возрождению? Чушь, наоборот, ты все дальше и дальше втягиваешься в кабалу своих животных наслаждений и духовной нищеты, – осиливая боль в разбитых губах и на распухшем языке, продолжал Хасан. – Ты сатана, Шархан! Он тобою, слепым теленком, правил и правит! Раз думаешь, отступив от Бога, ты освободился себя от обязательств перед обществом, человечеством? Чушь! Ты думаешь, что раз заключил союз с сатаной, то вместе будете управлять миром?! Будете держать людей на привязи, как рабов, как скот?! Да, у тебя есть одна страсть – быть скотом!
Скот рождается, чтобы жить по-скотски, и он никогда не будет свободным. И ты никогда не научишься быть свободным, потому что смысл твоей жизни – жиреть на ворованных харчах. Тебя к себе даже Аллах не призовет, даже ад к себе близко не подпустит! Между человеком и адом, между человеком и небом находится только жизнь, самая нежная и хрупкая вещь на свете. А между тобою и небом, между тобою и адом – пустота. Это твое пристанище, это твое наказание!
– А ты, длиннорясый, отречешься от своего Аллаха и будешь служить мне, когда я окажусь между тобой и адом, между тобой и небом!
– Нет, этого никогда не будет! Аллах велик и Мухаммад его пророк! – простонал Хасан.
– Будешь, будешь, факир! Еще как будешь! – заорал Шархан.
– Пошел вон, скот! – плюнул ему в лицо Хасан.
– Ах ты, чистоплюй! – Шархан ребром ладони ударил по его носу. – Ты будешь у меня еще плеваться?!
Из носа Хасана ударила струя крови, и он упал как подкошенный.
