как они жалки, ничтожны перед Его величием…»
И тут возле него на траве прошуршали плутоватые шаги. То был Пеликан, вслед за ним и показалась голова Волкодава. Они были хорошо поддаты и взвинчены.
– А ну, ученый, поднимайся, пошли в палатку! Сам Артист-философ с тобой будет умную речь толкать! – с презрением в голосе пьяно пробубнил Волкодав.
– Да, да! …Сам Артист!.. – хихикая, в свою очередь добавил Пеликан. – Зови теперь своего бога на помощь! Сейчас Артист в ученых беседах из тебя всю душу вытянет.
Волкодав и Пеликан за руки подняли Хасана, они на трясущихся ногах притащили его к Артисту. Они неожиданным ударом по ногам сбили его на партер и силой заставили упасть Артисту под ноги. Артист, для удобства подложив лоскуток мха под себя, раскинув полы плаща-брезента, в резиновых сапогах, широко расставив ноги, сидел у костра. Пахло подгорелым шашлыком и спиртным.
– Ну что, милейший? – просвистел Артист, сверху вниз презрительно взглянул на Хасана.
– Ты подумал?
– Развяжите руки, – сказал Хасан.
– А ну, развяжите ему руки, – приказал Артист, – думаю, сейчас они ему будут нужны. Хорошо, эфенди, попробуем развязать тебе и руки, и язык. Теперь скажи, где спрятал волчий выводок?
– Я же говорил, в волчьем логове.
– На хрен его развязывать, – зло выругался Волкодав, разматывая веревку с рук Хасана. – Таких гадов надо давить, выжигать каленым железом!
– Не хочешь, не говори, – спокойно среагировал Артист, – мы этих волчат, если не из дупла священного дуба-великана, то из Пещеры кизилбашей все равно выкурим. Но учти, я тебе оставляю один шанс сохранить свое лицо. А для начала на, выпей! – Артист, ухмыляясь, протянул Хасану стакан водки.
– Нет, эту гадость я никогда не пил и пить не буду!
– Нет, будешь! – резким движением Шархан выплеснул содержимое своего стакана прямо в лицо Хасана.
– Шархан, уймись! Утихомирь свою ярость! – Хасан привстал и спокойно обратился к Артисту. – Артист, уйми своих распоясавшихся дружков!
– Ты будешь пить, факир, будешь!.. Еще как будешь! – распаляясь, не слышал его Волкодав. Они с Пеликаном набросились на Хасана, подмяли под себя, коленами больно придавили к земле.
– Артист, а ну, налей еще стакан водки. Я ему, чистильщику арабской вязи, ее в глотку залью. Нужно будет, живот распорю, туда целый ящик водки впихну, а потом зашью! Не будет он у меня пить… еще как будет! – Волкодав Хасана по лицу ударил увесистым кулаком, вторым ударом ноги уложил на лопатки.
Левая рука Шархана как клещ скорпиона впилась Хасану в глотку. Он больно надавил на кадык, его челюсть отвисла. Стакан с содержимым с треском лопнул в руке Шархана. Шархан об острые края стакана больно порезал губы, подбородок, щеку Хасану, себе пальцы. Пеликан до краев заполнил другой стакан и передал Шархану. Шархан содержимое этого стакана тоже влил в рот Хасана. Хасану трудно было дышать; он захлебывался горькой гадостью и собственной кровью.
Хасан застонал:
– Я вас под суд отдам!.. Я вас на всю жизнь в зиндан упрячу!
– Какой суд! Какой зиндан! – высокомерно хмыкнул Артист. – Здесь я тебе и суд, я тебе и зиндан! Ты в наших руках. В случае чего, все дело мы преподнесем так, что на тебя напала Рыжегривая волчица и задрала, мстя за своих детенышей! Откуда она, глупая, знает, кто из ее логова выкрал ее детенышей: ты или Волкодав. Тем более сейчас от вас обоих пахнет ее детенышами. Ты знаешь, мы мастера на подвохи и подставы… Кто узнает правду, даже если тебя убьем, кто ее докажет? Лично мы скажем, что ничего не видели!
– Так, Пеликан?
– Так, Артист! – глупо улыбнулся Пеликан.
– Ты думаешь, правду докажет ваша милиция, суд?! И судью, и начальника милиции, и прокурора бабками завалим! Тьфу! – презрительно плюнул себе под ноги. – Они не силовики, а «сборщики налогов».
– Хотела лисица волком быть. Коня за хвост поймала, да зубы потеряла, – спокойно отреагировал Хасан.
Отверженный
Хасан терял последние силы. Он еле стоял на ногах, чтобы не упасть под ноги своих мучителей, держался за куст. Но он не выдержал очередного удара Шархана и носом клюнул ему в ноги. А тот стал его яростно лупить ногами. К Шархану присоединился и Пеликан. Они били, куда попало, но больше всего били по голове, спине, бокам. Хасан перестал чувствовать боль, весь обмяк, глаза затуманились. На минутку к нему вернулось сознание, он просил Аллаха забрать его к себе. И сквозь кровавые слезы вдалеке, за кроной священного дуба-великана, он увидел ясновидицу, прапрабабушку Зайдат в облике Рыжей волчицы.
