Вполне может быть, если просидел здесь, среди примитивных местных племён, порядочно времени. Навряд ли ему могли позволить робинзонить, даже с орбиты аборигены производили впечатление весьма любопытных и хозяйственных персон, у которых любая щепка в дело идёт. И в поисках этой щепки они обшаривали любые доступные уголки. Так что одичал наш соотечественник не от одиночества, а от общения с местными жителями. Те почему-то сторонились воды и очень не любили мыться.
Бот по моей команде включил световой маячок. Фигура на тропе на миг застыла, а потом неистово замахала руками и помчалась наверх со всей возможной прытью. Я уже слышал его радостные вопли. Нет, это точно человек. Ни один представитель других рас Содружества не производит столько шума, сколько мы, люди. Вопли, насколько я мог слышать, были нечленораздельны и перемежались странными звуками, а движения… Такое ощущение, что наш сиделец крепко выпил. Или взволнован до такой степени, что уж лучше бы был пьян. Тем не менее, когда его лохматая и феерически грязная голова показалась над краем оврага, первым, кого незнакомец узрел, был не Том, а Вуур. Чуланец в земном скафандре – только перчатки шестипалые – с максимально доброжелательным выражением лица протянул ему руку.
– Вы звали нас, брат. Мы пришли, – чётко, почти без акцента сказал он. По-русски и по-английски, на тех земных языках, которые хорошо знал.
Человек снова на миг застыл. Но затем вцепился в руку Вуура, как тонущий за спасательный круг, и, словно растеряв все силы, с трудом выбрался наверх.
– Наши… – наконец он произнёс членораздельное слово. – Свои… Родные…
Его голос дрожал, по лицу, прокладывая дорожки в пыли, катились слёзы, и до меня, до дурака, наконец дошло.
Он плакал от радости. Плакал так, словно уже потерял надежду увидеть своих, и вдруг произошло чудо. И пусть он, заливаясь слезами, лез обниматься с чуланцем, Вуур для него такой же свой, как и Том.
– Э-э-э… Крепко тебе досталось, братан, – дружище был сам на себя не похож, до того обескураженная у него была физиономия.
Не знаю, какой реакции он ждал, но добился лишь того, что незнакомец со слезами и воплями кинулся обнимать и его.
«Он эмоционально неустойчив, крайняя степень возбуждения, – Вуур не рискнул воспользоваться звуковым каналом, перешёл на нейросвязь. – Боюсь, психика у него не в порядке. В первую очередь ему нужно успокоительное».
«Вы сначала его в самолёт усадите, а то прямо сцена, достойная кисти Рембрандта – „Возвращение блудного сына“, – хмуро проворчал я. – Прилив не за горами, гроза на подходе, и ещё я чувствую, что мы здесь не одни».
«Чувствую» – это не то слово. Скажем так: мои сенсоры засекли биологическую активность в радиусе километра от места посадки. А в поле зрения широкодиапазонных камер показались… существа. Те самые классические гуманоиды, которых мы наблюдали с орбиты и при помощи следящих зондов. Вот только видели мы их по большей части в мирной обстановке, а сейчас аборигены явно были настроены повоевать.
Копьями и дрекольем. Молодцы.
При них даже канонических луков и стрел не наблюдалось. Хотя вполне могут быть пращи, а уж метательных снарядов на плато – вся поверхность усыпана. М-да. Очень серьёзное воинство. Лёгкий скафандр пробивается импульсом или допотопной пулей, опасаться следует и хорошего арбалета. Удар лёгкого копья, летящего камня или дубины выдержит. Приятного, правда, при этом будет мало, но летальный исход исключён. По всему выходит, что опасаться моей команде нечего, да и робинзона нашего они защитят, шокеры наверняка активированы. В случае чего должны отбиться.
Логично? Логично. Только почему у аборигенов такой настрой, будто помянутое «чего» должно обернуться в их пользу? Либо они непроходимо тупы и самоуверенны, либо у них есть условный туз в не менее условном рукаве. На дебилов вроде не похожи. И… В поле зрения моего робота попало лицо спасённого человека.
Истерическую радость от встречи со своими при виде местных обитателей сменила гримаса запредельного, смертного ужаса.
– Бежим, бежим отсюда! – завопил он, заметавшись в панике между Томом и Вууром и хватая их за рукава. – Скорее! Они убьют нас!
– Не беспокойтесь, уважаемый, они не причинят нам вреда, – попытался успокоить его чуланец.
– Не причинят вреда?! – взвизгнул человек. – Не причинят?.. Они убили всех, кроме меня! Всех!
– Спокойно, чувак, прорвёмся, – Том сказал это по-русски, со своим непередаваемым акцентом и сдёрнул с пояса разрядник, чем-то похожий на пистолет эпохи мировых войн.
«Майк, ты слышал, что сказал этот псих?»
«Слышал. Разберёмся… если свалим отсюда вовремя. Хватит ворон считать, давайте в самолёт».
Подхватив истерящего робинзона под локти и держа наготове шокеры, Том с Вууром направили стопы в мою сторону. Аборигены, что характерно, тоже, и мне это совсем не понравилось. Начал потихоньку прогревать двигатели, максимально расширив канал приёма данных от многочисленных сенсоров и камер. Должно быть, это и позволило мне засечь… нет, не биологические объекты – смазанные, словно стёртые следы комплексного излучения движущихся поблизости живых существ. Если верить датчикам, нежданчик находится в промоине, параллельно которой пролёг курс моих друзей.
– Слева в овраге кто-то есть, – предупредил я. – Будьте осторожны.
– Да уж, что-то те ребятки, которые на виду, слишком спокойны, не торопятся, – проворчал Том. – Мне это тоже не нравится… Да заткнись ты, братан! – это явно не мне, это нечленораздельно завывающему от страха спасённому. – Сказано – вытащим, значит, вытащим.
