останавливают, а потом пускают в дикий скач.
Или, не дай бог, поклёвка была серьёзной, и ты подсёк рыбу, почувствовал её вес и силу, почувствовал, как она согнула удочку… И вдруг рыба сорвалась, плеснула и исчезла… В такой момент я чуть не лопнуло, чуть не разорвалось… Но тебе-то какое дело до меня? Ты просто заорал на всю округу, выматерился, бросил удочку, плюнул… И всё! А я? Я… я… чуть не погибло, чуть не остановилось навсегда. А потом ещё долго бешено прыгало, не в силах успокоиться.
Разве это отдых? Для тебя – может быть. Но не для меня. Для меня это тяжёлая нагрузка.
Видишь, как для нас всё по-разному?!
А если бы поплавка не было?.. Как много ты мог бы увидеть, услышать и вдохнуть! Как много смог бы отбросить на время или навсегда! Какие мудрости смог бы постичь… Но ты взял с собой удочку и сам себе всё испортил. Сам себя запутал и обманул.
Тебе же вроде не рыба была нужна? Сколько раз ты сам себе и другим об этом говорил! Говорил, что точно нужна не рыба… Но ты взял удочку и без рыбы уже не можешь… Без рыбы, которая вроде бы не нужна, которую ты не ешь и запах которой тебе неприятен.
Ты всё путаешь, ты всё портишь, ты совсем меня не слышишь и не желаешь слышать.
Ты не умеешь быть со мной в гармонии и единстве. Ты не желаешь понять, что то, что хорошо мне – хорошо и тебе. Ты не можешь понять, поверить и принять то, что если хорошо мне, то ты тогда меня не замечаешь, забываешь, что я у тебя есть… А когда ты забываешь, что я у тебя есть, тогда мне прекрасно! Тогда мы едины.
Ты спрашиваешь меня, что мне нужно? А мне даже неудобно отвечать, потому что это слишком просто и очевидно. Это так очевидно, что не хочется говорить вслух.
Я лучше скажу, что мне не нужно…
А мне не нужна та самая удочка среди красоты, не нужен поплавок на неподвижной глади воды, с отражённым утренним небом. Рыба не нужна… Которая и тебе не нужна. Мне не нужно то, что тебя волнует, а меня тревожит и беспокоит.
Мне так важно тебя понимать, но я не могу понять тебя, человек! Ты требуешь от меня подчинения и работы. Но подчинение без понимания тяжко втройне. Тяжко и унизительно. Вот например…
Ты боишься летать на самолётах, но летаешь на них. В этом ты весь! Боишься же! Не показываешь вида, изображаешь расслабленное равнодушие к происходящему, мол, эка невидаль летать на самолётах, мол, я уже привык летать, мол, это самый надёжный вид транспорта… А сам боишься! Ещё журнальчик какой-нибудь вальяжно открываешь, шутишь непринуждённо со стюардессами, дескать, видите, я в своей тарелке, я опытный, если что, можно положиться именно на меня… А сам боишься! Боишься ужасно и стыдишься своего страха. Прячешь его.
Но меня ты не обманешь! Ты боишься, и я из-за этого страха бьюсь мелко и часто, дрожу, можно сказать. А ты истекаешь холодным потом спины, у тебя сохнут губы, ты вспоминаешь молитвы, которых, в сущности, не знаешь…
Зачем тебе это?! Если так боишься, то зачем?! Ну доедь ты поездом или вообще не едь…
Нет!!! Ты покупаешь себе билет… Дорогой! И понимаешь, заходя в самолёт, что сам себя загоняешь туда, где тебе страшно. Ты сам себя усаживаешь в кресло, где от тебя ничего не зависит. Ты в нём только и можешь, что пристегнуться покрепче ремнём, и всё. И ты послушно пристёгиваешься, потому что ничего больше для своей безопасности сделать в самолёте не можешь… А я в это время колочусь в три раза быстрее, чем надо, и в два раза сильнее, чем можно.
А ты? Ты перед взлётом быстро-быстро вспоминаешь все новости об авиакатастрофах за последние пару лет. Зачем? От этого же только хуже. И мне невыносимее. И зачем ещё при этом ты изображаешь улыбку и бесстрашие на своём бледном и взмокшем на лбу лице?
А ещё смешнее то, что ты, так боясь летать, понимая всю жуть и риск полёта, зная кучу страшных фактов авиакатастроф… Ещё ужаснее боишься на самолёт опоздать…
Ставишь будильник, опасаешься проспать, толком не спишь… Перед выходом из дома десять раз проверяешь, не забыл ли паспорт. Выбегаешь из дома, конечно же, позже намеченного собой срока. Страшно волнуешься, мчишься, переживаешь, поминутно смотришь на часы. Всем этим ты доводишь меня до изнеможения… Ради чего? А ради того, чтобы успеть на самолёт, на котором ты так боишься летать.
Ну а если летишь не один, с семьёй, то всех торопишь, теряешь терпение, злишься, подгоняешь жену и детей… Орёшь! Изводишь меня злобой и раздражением. Зачем? А только затем, чтобы не дай бог не опоздать на самолёт… Чтобы и детей туда же… И жену… В этот страшный самолёт.
Как тебя можно понять?!
Ты боишься чего угодно… Чего и кого угодно. Боишься эпидемии где-нибудь в Африке или результатов выборов где-нибудь за океаном. Боишься, что нефть подорожает или подешевеет, хоть никакого отношения к нефти не имеешь. Боишься сокращения рыбных ресурсов Индийского океана. Боишься озоновых дыр…
А бояться тебе следует только меня. Я самая большая твоя опасность. Я должно быть самым большим твоим страхом. Я самое смертоносное для тебя.
Ты же знаешь массу примеров и историй того, как человек живёт в постоянном страхе и войне со своим сердцем. Эти
