Испуганно закивав, Чижик поднялся, но в его глазах разгоралась плохо скрываемая ненависть к собеседнику, который в один момент разглядел его истинную сущность и вытянул ее на публичное обозрение, свидетелями чего были несколько весьма влиятельных персон в художественных кругах. Именно это стало основной причиной мгновенно возникшей ненависти в этом человеке, а не те грубые слова, которые были адресованы в его адрес, и прощать своего публичного унижения Валерий Александрович не хотел. Наоборот, он со всей страстью своей безумной души возжелал мести, но сейчас для этого было не время и не место. Как говорится, месть – это то блюдо, которое нужно подавать холодным, поэтому господин Чижик, гордо подняв вверх голову, направился к выходу, сопровождаемый многочисленными насмешливыми взглядами. Видимо, понимая это, убежденный российский либерал, воображающий себя умом, честью и совестью эпохи, ускорил свой шаг, но, не выдержав темпа из-за своего хиленького здоровья, замедлил его у самой лестницы и, встав одной ногой на первую ступеньку, нечаянно поскользнулся и карикатурно рухнул на спину. Совершенно неожиданно люди, не сдержав своих эмоций, вскочили со своих мест и дружно расхохотались; среди них большую часть составляли молодые и чуть постарше женщины. Вскочив с мраморного пола, Чижик затравленно оглядел весь зал и, натолкнувшись на всеобщее презрение, грубо выругался и, погрозив всем своим дистрофическим кулачком, опрометью бросился на выход.
Проводив взглядом деятеля, Бобер случайно перевел свой взгляд на присутствующих здесь посетителей, на лицах которых читались явно положительные эмоции в его адрес, и варьировались они от одобрительных у мужчин и до восхищенных у некоторых женщин. В полной мере ощутив на себе всеобщее внимание, капитан поднял меню и попытался таким несколько неуклюжим способом скрыться от посторонних взглядов, а про себя произнес:
– Как пить дать, будет большой скандал, растиражированный вездесущими журналистами на всю страну, и что теперь прикажете мне делать?!
– Позвольте нарушить ваше уединение! – неожиданно раздался небольшой хор женских голосов совсем рядом от него. Отложив в сторону меню в кожаной папочке, Бобер поднял взгляд и увидел трех красивых девушек, лица которых показались ему смутно знакомыми.
– Да, конечно, – ответил он девушкам, с нетерпением ожидающим разрешения присесть к нему, тем самым желая нарушить его уединение.
Девушки, словно опасаясь, что он передумает, быстро заняли все пустующие места, окружив его со всех сторон, и наперебой затараторили:
– Позвольте нам выразить свое восхищение тем, как вы красиво спровадили этого противного Чижика, возглавляющего в Санкт-Петербурге влиятельную международную Лигу сексуальных меньшинств!
– Вот даже как… признаться, я этого совершенно не знал, но по его поведению сразу догадался о его, мягко выражаясь, девиантных отклонениях…
– Ну, да мы же видели, как он начал поглаживать вашу руку и какова была реакция на подобное заигрывание! – воскликнул самая молоденькая на вид девушка, весело захлопав при этом в ладоши.
– Теперь этому женоненавистнику больше не бывать в «Арт-буфете» и не выражать свое презрение к женскому полу! – поддержала самую младшую другая девушка, явно на пару лет старше.
– Я на вашем месте теперь стала бы осторожнее ходить по городу. Голубая мафия в последнее время стала слишком влиятельна и, на удивление, агрессивна, – наморщив свой хорошенький носик, предупредила третья девушка, которая была явно умнее своих шаловливых подруг, хотя она всеми своими силами старалась скрыть свой интеллект и не выделяться на фоне спутниц.
– Спасибо за похвалу, девушки, но может быть, мы для начала представимся друг другу? – предложил капитан, продолжая вспоминать, где он мог видеть этих особ. – Например, меня зовут Павел, а вас?
Все девушки непроизвольно посмотрели друг на друга. В их глазах отразилось полное недоумение, довольно быстро сменившееся пониманием, а затем и вовсе предвкушением предстоящей игры, но это мог заметить только очень опытный интриган, проведший не один год в той клоаке, что некоторые по недоразумению считают высшим светом. Вот и Бобер эту мимолетную перестрелку взглядами заметил, но, по своей неопытности, смысла уловить так и не смог, хотя стал держаться настороже, ожидая какого-то подвоха со стороны нежданных сотрапезниц.
– Вот истинная цена славы! – воскликнула самая младшая девица, слегка обиженно надув губки. – Несколько лет подряд считаешь себя известной на всю страну актрисой, но случайно забредаешь в ресторан и узнаешь, что это на самом деле далеко не так! Надо признать, полезный урок.
– Ты права, Мария! – с грудным придыханием произнесла старшая девушка и, переведя свой томный взгляд на слегка опешившего молодого человека, произнесла: – Позвольте представиться, дорогой Павел, мы родные сестры Воронины. Вот эта взбалмошная особа – наша младшенькая сестренка Мария, а вот средняя, самая романтически настроенная из нас, Екатерина…
– Очень и очень приятно, – перебил Бобер, – насколько я могу судить, вы не только самая старшая из сестер, но и самая… бойкая.
– Ну, если можно так выразиться, то да, именно мне приходится заниматься всеми делами нашей семьи, – ответила девица, став несколько серьезней. – Меня, кстати, Ольгой зовут.
– Очень приятно, Ольга, – дежурно улыбнувшись, ответил он и наконец вспомнил, кем были эти сестры.
Девушки были неплохими, в общем-то, актрисами и любимицами режиссеров, снимавших многочисленные мыльные оперы, предназначенные для скучающей публики. На более серьезные роли они пока не претендовали, но со временем вполне могли занять достойные места в пантеоне кинематографических звезд отечественного и мирового кино.
