деятельности я должен постоянно сталкиваться с этими вопросами, я работал в паре с медэкспертами, психиатрами и психологами. У меня такое впечатление, что – несмотря на хворь моих мозгов – меня не от чего лечить. Даже если гипнозом удалось бы заблокировать эти странные сны – что дальше? И где гарантия, что это не сделает хуже?
– Послушай, Густав, а почему бы не разыскать этого… Смита. Ты утверждаешь, что он живёт в Калифорнии. А где именно?
– В Голливуде!
– Ты смеёшься.
– Конечно, я пошутил. В ЛА он живет. На Экспанада стрит, дом десять.
– Так… разыщи… то есть, что я говорю – позвони… или… это – слетай к нему. Скажи – так и так, кончай являться ко мне по ночам. Мне это не нравится. Оставь свои штучки и дай спать спокойно.
– Ты наивен, Ом. Во-первых, это не он приходит ко мне, а я превращаюсь в него, так что это он должен мне предъявить иск в хищении на время сна его личности. Если исходить из чисто-юридического подтекста, то это он – потерпевшая сторона. Не забудь – я ведь юрист. Во-вторых, он скажет, что ничего не ведает о моих проблемах и не имеет к ним никакого отношения. В-третьих, даже если я с ним встречусь – и он мне пообещает "оставить меня в покое": гарантирует ли это, что я не начну по ночам превращаться в кого-то другого, еще худшего, чем Джордж Энтони Смит?
– Даже не знаю, что тебе посоветовать. По крайней мере, держи меня в курсе.
Ни один из них не предполагал, что разговор возобновится так скоро. Буквально через несколько дней Омланд позвонил.
– Ставишь мне бутылку виски. Ты проиграл. Я выяснил – никакого твоего персонификатора нет ни в ЛА, ни вообще в Калифорнии. Я выяснил.
– Проиграл не я, а ты. И не он мой персонификатор, а я – его. Ты опять всё перепутал. Ладно, бутылка – за мной. Приезжай, поговорим.
Никогда еще Боргерсен не приезжал так быстро. У него была привычка копаться.
– Ты забыл о разнице во времени, – сказал Густав, когда они удобно устроились. – Ты, что, решил, что, раз у кого-то крыша поехала, так его бред – полное отсутствие логики? Нет, мой друг, даже у бреда бывает известная логика. ДЭС не обязательно должен именно теперь проживать в Лос-Анджелесе. Мне – а теперь нам – известно, что он там будет жить в 1989-м. Но мы ведь не знаем, когда он там поселился. Может быть, он ещё живёт пока в своей Англии?
– Да, я как-то не подумал об этом. Ты соображаешь чертовски быстро. Гораздо быстрей меня.
– Адвокатам положено быстро соображать. Это нас кормит. Не трать зря деньги. У меня есть кое-какие идеи…
Густав на сей раз выглядел бодрее. Омланд остался доволен. Может быть, всё в скором времени нормализуется?
Ещё через несколько дней Боргерсен буквально влетел к Густаву на второй этаж, прямо в спальню. Тот сидел за столиком вдвоём с бутылкой.
– Ты видел это, – закричал Омланд с порога. – Ты должен немедленно это прочесть.
На столик лёг, опрокинув стакан виски, последний выпуск журнала Нью-Йорк за 11-е сентября 1979-го года. Маленькая заметка гласила:
"Сегодня в районе 15-й авеню, между Вест и Вашингтон-стрит, вдрызг пьяный, неопрятного вида человек выскочил на проезжую часть улицы с криком "верните мне мой истребитель!". Его быстро задержала полиция; он мешал движению. Доставив его в полицейский участок, решали, что с ним делать – направить на психиатрическое освидетельствование, или держать под стражей. Неизвестный был вскоре освобожден, по слухам – в связи с вмешательством Министерства Обороны. Если бы не это, никто и не обратил бы внимания на мелкий инцидент. Может быть, мы стали свидетелями "фильма наяву" под названием "Спившийся Супермен на пенсии"? Кто знает? Любопытно, что в момент задержания странный тип заявил: "Насрать мне на ваш Нью- Йорк. Вот возьму – и уеду в Лос-Анджелес".
– Теперь мы знаем, с какого времени ДЭС будет жить в ЛА и где поселится.
– Меня никак не оставляет чувство, что ты меня разыгрываешь. Ну, да ладно. Учти: розыгрыша я не прощу.
– Успокойся. У меня тоже было бы такое же чувство.
– А что, если тебе уехать. Может быть, только в этом доме тебе снятся все эти сны?
– Ты забыл, что я ночевал в Порт Оф Спэйн? Там всё было точно так же.
– Да… Тяжелый случай. Ты проверишь, поселится ли ДЭС по адресу, который ты знаешь? – Угу.
С тех пор жизнерадостная натура Густава стала брать верх над его несчастьем. Его сознание возводило – кирпичик за кирпичиком – прочную перегородку между сновидениями – и активной жизнедеятельностью в состоянии бодрствования. Он перестал записывать бред и видения одержимого самолётами летчика – и уничтожил ранее сделанные заметки. Даже сны его мало помалу менялись, и где-то на периферии сновидений его мозг помнил, кто он есть на самом деле. Это сменило окраску образов с ядовито-зловещей на эмоционально более приемлемую. И – главное – Густав уже знал, что развязка близится. Джордж спивался всё быстрее; его алкоголизм прогрессировал угрожающе.
Ещё одно знаменательное событие произошло в январе. Оказалось, что Боргерсен связался по телефону с одной шведской гадалкой, поведав ей, что обеспокоен "проблемой друга". При этом не рассказал ничего конкретного. Та ответила, что, якобы, у его друга есть брат-близнец, который вторгается в его жизнь, и, возможно, приедет его убить. "Вот что могут наплести эти ворожеи, – лопотал Боргерсен, давясь от смеха. – Она даже не смогла угадать, что у тебя нет ни одного брата, а только сёстры". – "Совершенно очевидно, – возразил Густав, – что мой брат-близнец – это ДЭС." – "Но каким образом он может
