попасть сюда из своего 1989-го года? – взмолился Боргерсен. – "Не знаю".
Как-то позвонил Патрик и сказал, что им троим не мешало бы встретиться. Густав и Омланд были не в состоянии даже и близко предположить, что стряслось. Патрик предложил собраться не на Зоне, а во дворе популярного ресторанчика, что держал их общий приятель. Когда два друга, выйдя из машины, приблизились к месту встречи, они увидели, что Патрик там не один. В соседнем пластмассовом шезлонге сидел ещё один человек: пожилой мужчина невысокого роста, в чёрных очках, с испитым, но мужественным лицом. Омланд первый побелел – мгновенно узнал его. "Познакомьтесь, это мистер Смит". Лопез и Боргерсен не проронили ни слова. "Он приехал сюда из Штатов пофотографировать и поудить рыбу. Мистер Смит болен… алкоголизмом. Он в последнее время лечился, прошёл через реабилитационный центр, но, когда попал сюда, забыл обо всём, о чём его предупреждали в "рехабе"… и сорвался. Мы с Джулианом и Марком нашли его возле пирса, в невменяемом состоянии. Его карманы были битком набиты деньгами в стодолларовых купюрах, один только Бог знает, сколько унесло ветром. Найденные мы аккуратно сложили и отнесли в банк, теперь они вложены на имя господина. Не бойтесь, это уважаемый гражданин, бывший лётчик, авиаконструктор; он зарабатывает кучу денег, и совершенно легальным способом. Надо помочь человеку, попавшему в беду. Поэтому я и пригласил тебя, Густав. Ты ведь сам был недавно в запое, и вот, сумел так блестяще выкарабкаться. Что ты посоветуешь? Джордж – можете называть его так – чувствует, что, если вернется назад, в ЛА, то уже не выкарабкается".
Густав покачал головой.
– Мой случай нетипичный. Я ведь не завязал совсем. Не перестал употреблять алкоголь. Но твердо постановил – не пить каждый день, и потом – не больше стакана. Для начала я перешёл на пиво и вино. Теперь умеренно выпиваю – как раньше – и это пока работает. Если господин… Джордж… пьёт давно, это не поможет. Я мог бы посоветовать хорошего психиатра-нарколога. Есть неплохая частная клиника в Порт Оф Спэйн. Может быть, Джордж попробует…?..
– Не надо психиатров, – у Смита был хриплый низкий голос. – У меня они в печёнках сидят. Дерьмовое племя. Зря только выбросил тысячи долларов. Представляю, сколько жратвы и спирта я бы на них купил. Сколько раз мог сгонять на такси на аэродром – посмотреть и пощупать новые летающие машинки! Эх, вся моя жизнь круто изменилась с полгода назад…
– Но ведь ты мне сказал, что пьёшь уже примерно семь лет?
– Ну, что возьмешь с… пропившего мозги… и память.
– А, может быть, какое-то другое событие произошло полгода назад, – вставил Боргерсен.
– Какое событие? Ты на что… намекаешь? Ты мне не тыкай… событиями… Сам ты – "событие".
– Ну-ну, успокойтесь, друзья. Джордж очень приятный человек. Вы его ещё не знаете. Он просто терпко выражается, как многие вояки. В армии, вы знаете, преобладает крепкий жаргон.
– Вот-вот, я человек крепкий. Крепче, чем Сикорский последней модели.
– Джордж, нам ни к чему военные секреты. Лучше подумаем, что с тобой делать и как тебе помочь.
Было договорено снова сойтись назавтра. Однако встреча не состоялась. Джордж опять набрался, при этом выдул гораздо больше, чем ему было необходимо. Через двое суток его пришлось поместить в клинику, где он провалялся более месяца. В его отсутствие Патрик рассказал, что среди вещей Джорджа в гостинице, в Сан Фернандо, оказались британский паспорт, выписанный совсем недавно, но такой истасканный и потрёпанный, как будто он десятилетней давности, револьвер небольшого калибра и странное удостоверение личности… 1989-го года! Патрик не знал, как это объяснить. По его словам, Джордж всё время требовал "сегодняшних газет", а не газет "десятилетней давности". Он во всём подозревал какой-то подвох, говорил, что везде висят старые календари, что банки, магазины – все имеют неправильное представление о времени. Его билет на самолет тоже оказался из 1989-го года! "Может, стоит с этим податься в полицию?"
– Не думаю, – сказал Густав. – Вполне возможно, что при оформлении его удостоверения личности и когда выписывали билет – просто допустили ошибку. Бывают всякие несуразности. Две крайне редкие ошибки совпали. Всё это проверят, выяснится, что наш подопечный ни в чём не виноват, и что тогда? О нас пойдет дурная слава. Нет, нехорошо сдавать друзей. Если же тут замешан какой-то заговор или, не приведи Господь, аномальное явление: тогда нас передадут американцам, и они нас затрахают в своих военных лабораториях, как подопытных кроликов. Будут отрезать каждую ночь по конечности, приговаривая: признайтесь, что вы марсиане!.. Нет, честное слово, сгноят нас, если такое узнают…
– Но есть ещё одно. Даже не знаю, как тебе сообщить… – Патрик замялся. – Он всё время упоминает твоё имя, говорит, что ищет тебя, или утверждает, что он и есть Густав Лопез. Что ты об этом думаешь?
– А что я могу думать? Странный тип. Просто ненормальный. Может, ему посоветовали адвоката, вот он меня и разыскивает. А потом в его пропитых мозгах все перепуталось – где он, где адвокат…
– А что, если просто послать его к дьяволу, и пусть сам расхлебывает свои проблемы. Этот старикашка итак уже стоил мне полно нервов.
Однако обстоятельства распорядились по-своему. Перед самым отлетом Джорджа в Бразилию (у него возникли проблемы с возвращением в Штаты) они встретились для «откровенного разговора». На этом настаивал Джордж, который утверждал, что знает что-то очень важное о ком-то из них.
Они собрались в начале самого безлюдного из пустых деревянных причалов. Был один из редких штормовых дней, и, хотя в заливе Пария это почти не
