Когда Громозека скрылся за кустом, докторша опустила край медвежьей шкуры, которым прикрывалась.
— Так ты — серьёзно?
— Более чем. Как только представится возможность, оформим документально. А пока фактически.
Я её притянул к себе. Вспомнилась Даша. Без боли вспомнилась. Верно говорят — дыру в сердце надо заполнить другой. Дыркой.
Самолёты заходили на посадку, тормозили, заруливали на стоянки.
Большие. Для нашего фронта это были большие самолёты. Это у амеров эти двухмоторные бомберы считаются средними, а у нас — это стратеги дальней авиации. Ну, нет у нас задач для «летающих крепостей». Нет в русском менталитете тяги к ковровым бомбёжкам. А до изготовления ядрен-батона эти гиганты могут только уничтожать города обычными бомбами, что они и сделают в Германии.
У нас принято города освобождать и восстанавливать, а не уничтожать. И эти бомберы будут разрушать мосты, склады, станции и заводы. То есть точечные удары в ближний тыл фронта и в интересах фронта. Мы хотели выжить и победить в войне, нагло-янки — растоптать немцев, убрать их с конкурентного поля навсегда. Забомбить до состояния каменного века. Они и дальше так же будут действовать — Вьетнам, Ирак, Сербия, Ливия и т. д.
Так у них принято. Зачищать поле действий. А мы осваиваем это поле, потому и живы сотни и тысячи малых народов и народностей на нашей земле. И весь огромный советский народ, состоящий из тысяч малых народностей, только обогащается от смешения культур. Синергия — процесс, дающий бо?льшую отдачу, чем простое ограбление, но и более сложный, — до синергии надо дорасти. Умом и душой дорасти.
Ограбить народ или страну — проще. Только это путь в Никуда. И народы старые, долго живущие на Земле, это знают, потому даже мысль о тупом ограблении каких-нибудь бурятов, да и тех же немцев в 45-м, вызывает душевный протест. Ну, что с них взять? А вот если им построить дороги, города, школы и научить работать — вот это будет отдача! Ну, да, нескоро, да и сначала надо вложиться хорошенько, прежде всего нервов вложить, ума, терпения и воли. А к тому времени, когда пошла отдача — это уже не земля бурятов, а Россия. И буряты эти сами себя русскими называют. Как, например, поволжские татары. Ходили в набеги на Русь. Но прошли века. И при распаде Союза Татарстан не пожелал покидать Родины. В отличие от хохлов. Почему малороссы оказались более чужими, чем татары? Амеры подсуетились? Наглы? Или свои долбоёжи?
Что-то я замечтался. Меж тем, техники, девчонки, смешные в слишком больших комбезах, тут же начинали вскрывать капоты двигателей, маслотопливозаправщицы тянули шланги. Пилоты выбирались из самолётов, улыбались, разминали ноги, шли под навес к накрытому столу. Через два часа мы полетим. А сейчас можно и подкрепиться.
Громозека не вытерпел и растрепал, сучок! Завтрак разом перетёк в свадебный пир. С гармошкой и плясками молоденьких лейтенантов с поварихами и техниками. Прилетевшие лётчики с удовольствием кричали: «Горько!» и пили, сменные пилоты с кислыми, постными лицами завидовали. Им пить нельзя — лететь.
Моя невеста смущалась, краснела, но цвела. И сияла глазами. Будто первый раз замуж выходит.
А я поражался своему равнодушию. Непоколебимости. Было ощущение сюрреалистичности. Казалось, всё это — просто сон. И я вот-вот проснусь. И только сейчас я понял, что живу в этом ощущении уже год. Поэтому так смело посылал вышестоящих командиров, стрелял в своих, лез на танки. Для меня это было не страшно. Не ощущал земли под ногами. Как в игре компьютерной. Не страшно. Убьют — релоуднусь и снова пойду преумножать безобразия. Так оно и было. Только боль — настоящая.
Да и сейчас — лёгкая ирония меня не покидала. Спел несколько песен в тему: «Эта свадьба пела и плясала», «Невесту» Лагутенко-Мумия-Тролля и другую «Невесту» — Глюкозы.
А потом пришло время вылета.
Распределили нас по местам бортстрелков, закрепили. Мою жену — на место отсутствующего штурмана. Всё же в кабине лучше — они на этих бомберах обогреваемые. Мы все могли уместиться в одном самолёте, американские конструкторы предусматривали больший экипаж, чем был в наличии. Но распределили нас по разным самолётам. Жаль, БТР пришлось оставить. Будем ждать, пока по ж.д. нас догонит.
Коротко нас проинструктировали, что ничего трогать нельзя. Когда ждали нашей очереди на выруливание на взлётку, я рассказал пилотам по внутренней связи (не послушался, подключил гарнитуру) анекдот в тему:
— Отправляют в первый испытательный полёт на новом сверхвысотном самолёте двух пилотов — собаку и чукчу. Центр управления полётами приказывает: «Стрелка, нажми красную кнопку», собака: «Гав!» — «Стрелка, нажми правый тумблер!» — «Гав!» Потом ЦУП говорит: «Чукча!» — «Гав!» — «Чукча, ты человек, тебе не надо гавкать. Покорми собаку и ничего не трогай!»
Баян, конечно, но пилоты моего самолёта ржали. И вот мы выруливаем на взлётку, разгоняемся, сильно прыгая на якобы ровной ВВП, отрываемся. Начинается набор высоты.
— Ну, взлетели, — выдохнул один пилот. Сразу видно «высокую» квалификацию — даже взлёт на этих послушных бортах для них — экзамен.
— Теперь главное, чтобы нам не встретились неправильные пчёлы! — сказал я, приводя пулемёт в моей турели в боевой взвод.
— Неправильные пчёлы? — переспросил тот же пилот.
— Ты про Винни Пуха не слышал? — спросил он.
— А кто это? Иностранец?
