А вот и щелчок! Огонь!
Ряд вспышек, грохот выстрелов орудий, почти мгновенно — взрывы. Вспышки, вой сирены, ещё взрывы — залпов орудий теперь не слышно. Теперь можно и по рации потрепаться:
— Малыш, вызывает Пух.
— Слышу тебя, Пух.
— Как отстреляешься, всю малышню веди в лобовую.
— Понял, Пух, в лобовую.
Все свои танки я привёл. Рисковал, конечно. Т-34, да и Т-34М ревут даже громче Единорогов. Сильно громче. И сверкают пламенем выхлопа из «глушителей», которые не слишком и глушат. Они сейчас в километре стоят, ведут огонь навесом через головы первого группы. Всего — десять танков. Силища! Это только Т-34. Куцых я и танками не считаю. Пусть машинами сопровождения работают.
Эфир зашипел помехами включившейся в работу глушилки. Рискуем аппаратом, конечно, но надо получить временную фору.
Красная ракета. Обстрел закончился, как отрезали. Блин, как же они ревут! Немцы засуетились.
— В атаку! — заорал я и побежал.
Рядом Громозека и бойцы комендантского взвода, довольные, как обожравшиеся бегемоты, улыбки от уха до уха — наконец-то их пустили в бой. А то всё бочки таскай да ящики катай.
— Атас!
Я рухнул на землю. Взрывы гранат, мат. По-нашему и не по-нашему. Крики, беспорядочная стрельба. Я опять опаздываю! Опять всех немцев без меня перебьют!
Стадом изрыгающих огонь носорогов по селу прокатились наши тридцатьчетвёрки, давя, сминая, отбрасывая, круша. За ними — сплошной мат- перемат. Это Кровавые Вороны сыплются с брони. Решили километр прокатиться? Теперь прыгайте! Вы же десант! Там прыгать надо было, за околицей. Лентяи!
На меня вылетели два немца. Ура! Я — с мясом! Я только начал наносить удар штыком, а они оба взорвались кровавыми фонтанами и улетели, как кегли при страйке в кегельбане.
— Громозека! Ну кто же из пулемёта в упор стреляет? Это же не эстетично! Я весь в крови этих ублюдков!
— Штыком — эстетичнее?
— Ты в следующий раз их из пушки приголубь!
— Обязательно! Гранатомёты скорее бы сделали, что ли! — ответил мне этот мечтатель. Всё ждёт, когда ему предоставят гранатомёты, в которые он заранее влюбился, зная гранатомёты только по моим рассказам. Хотя я и сам гранотомёты эти видел только по телеку.
Повоевать мне всё же удалось. Я с разбега рыбкой нырнул в маленькое окошко хаты, кувырок, сбил с ног подсечкой одного немца в панталонах, выхватил ТТ, два сдвоенных выстрела — в немца в углу и в этого, у моих ног. Оба только в белье. А не надо спать во время боя, ослы! Или взрывы вам не намёк на побудку и выдвижение на место несения службы?
— Чисто! — крикнул Громозека из сеней.
— Чисто! — ответил я, шаря пистолетом по углам. — Чердак проверь!
— Атас! — закричал Громозека, кидая гранату в духовое окошко.
— Не стреляйте! — оттуда крик. Мальчик. Твою!
— Прыгай, граната!
Серый росчерк падающего тела, мы прыгаем, чтоб поймать, ловит Громозека, падаем. Глухой взрыв гранаты. Стон.
— Ты ранен?
— Вы тяжелые.
— Громозека, у тебя в голове мозги или творог?
— Откуда мне знать, что он там?
— Радиус сплошного поражения Ф-1 — триста метров, баран! Эта изба для неё — бумага. Ты нас мог убить!
— Всегда так делали, чёй-то никого не прибило! А за барана — я тебе припомню. Утром же!
— Ты чё там, наверху, делал? — это уже мальчишке.
— Прятался. От немцев. Они мамку как стали бить, так я и сбёг.
— И где она?
— Они её в подпол заперли.
— Гро…
— Уже!
