равно никаких испытательных работ в темноте и представить нельзя.
Впрочем, первое испытание с негатором в землянке так и так пошло медленно.
– Ты, Никитич, следи за гранатой, но в последний момент шмыгни в сторону. Неровён час, глаза запорошишь.
– Уж не извольте сумлеваться, исполню в точности.
– И потом: не торопись записывать, вот выйдешь на воздух, тогда и пиши. Времени будет достаточно.
– Ваш-бродь, мне бы кто крикнул, когда палить будут. Орудие-то бесшумное.
– Дело говоришь, Никитич. Поставлю матроса с северной стороны, он тебе махнёт флажком.
И тут же одного подносчика командировали на сигнальную службу.
По мнению унтера Синякова, испытание прошло почти хорошо. Почти – это если считать густую пыль, что наполнила землянку и порядочно запорошила одёжу. Впрочем, лейтенант сделал вид, что ничего не замечает.
– Горел красный огонёк, ваш-бродь, на той гранате, а на высоте сажен десять погас. И ещё вот: падала граната боком, так что пробить крышу ну никак не могла.
– Добро, Никитич, вылезай-ка, да запиши всё это.
На этот раз наблюдательный казак обратился к артиллеристу напрямую:
– Михал Григорич, а ведь граната падала боком, хоть и есть на ней оперение. Ведь неправильно это, а? Может, целиться повыше надо бы?
Мешков был заметно нерешителен:
– Ну, попробовать можно… Вот только Тифор Ахмедович справится с гранатой.
На поверку оказалось, что приведение гранаты в готовность требует порядочно времени: почти три с половиной часа. Это был второй удар по планам.
– Вроде работа не из трудных, – отдуваясь, высказался магистр, – но аккуратности требует.
Но зловредная чугунина отнюдь не стремилась стать полезной для людей. Несколько дней подряд высоту телепортации поднимали, но железяка упорно валилась боком. На пятый день попробовали запустить гранату на высоту пятьдесят сажен. Это принесло почти что успех: снаряд явно начал при падении ориентироваться носом вниз, но… упал не на крышу землянки.
– Недолёт, – мрачно констатировал Семаков, – придётся поправки вносить.
– Владим Николаич, ты сейчас рассуждаешь, как командир, – с чуть лицемерным сочувствием протянул Мешков, – а я думаю, как артиллерист. Нельзя работать с поправками. При нашем темпе пальбы… ну, сам понимаешь.
Остаток дня ушёл на поиски решения. Все варианты были изруганы и забракованы. И тут снова выступил казак.
– Есть одна мысль. Нам ведь нужно, чтоб эта граната рылом вниз падала, верно? Так вот что я попробовал бы…
Глава 23
В процессе очередного доклада в адмиральском кабинете лейтенанта Семакова ждал сюрприз, каковой был при мундире генерал-лейтенанта, крестах и звёздах, с редеющими гладкими волосами, длинными ухоженными усами и совершенно роскошными кустистыми бакенбардами.
– Здравия желаю, ваше превосходительство! – Именно такую линию поведения предписывал устав.
– Здравствуйте, лейтенант. – Голос незнакомого высшего офицера, пожалуй, отличался некоторой приятностью. Во всяком случае, высокомерия в нём не чувствовалось.
Нахимов начал объяснять:
– Генерал-лейтенант князь Васильчиков Виктор Илларионович весьма интересуется вашей, лейтенант, артиллерией.
Семаков учтиво наклонил голову:
– Ваше превосходительство, я готов ответить на вопросы, но демонстрация возможностей была бы намного более доходчива… и убедительна. Покорнейше прошу заметить: принципы действия наших гранатомётов (так именуются орудия) весьма и весьма отличаются от известных. Посему для работы с таковыми требуется особенное обучение как господ офицеров, так и орудийной прислуги. Осмелюсь предложить, ваше превосходительство, прислать на мой корабль артиллерийского офицера на предмет ознакомления и уяснения как сильных, так и слабых сторон наших гранатомётов.
Это требование было совершенно необычным и заставило генерал-лейтенанта проявить осторожность:
– Вы заинтриговали меня, лейтенант. Таковой офицер, разумеется, найдётся. Надеюсь, вы не откажете в любезности познакомить его, хотя бы в основе, с вашими пушками и, главное, с принципами стрельбы из них?
– Так точно, ваше превосходительство. Полагаю, хороший артиллерист может оценить пригодность гранатомётов для нужд армии.
