причала… вы знаете, который. Там ведь ремонтироваться куда сподручнее, верно? А ещё, – Семаков понизил голос, – не дело, чтобы «Морского дракона» та эскадра видела в порту. Пусть гадают, где он чалится.
– Не сомневайтесь, Владимир Николаевич… Фёдор Фёдорович, вам ведь, наверное, с рапортом к генералу Васильчикову? Я так и думал. Так сойдёте в порту вместе с командиром.
За горизонтом полыхнуло, а почти через минуту донёсся глухой, но явно мощный громовой раскат.
– Не иначе, добрался огонь до крюйт-камеры, – заметил князь Мешков.
– С таким пожаром никаких возможностей спасти корабль не было, – флегматично ответил командир.
Глава 24
Не был принят в те времена термин «разбор полётов», до него осталось лет пятьдесят с лишком. Но действие уже существовало.
Командование англо-французской эскадрой всеми силами старалось провести этот разбор быстро, пока шли спасательные работы.
Командующий эскадрой адмирал Гамелен был опытен, образован и умён. Кроме того, он своими глазами видел все этапы сражения. В результате последовали решительные (то есть полностью соответствующие натуре адмирала) выводы.
Бомбы, использованные русским кораблём, взрывались высоко над палубой. Предназначайся они для разрушения корпуса – их бы в корпус и нацелили. А в случае промахов первыми выстрелами прицел оказался бы скорректированным. Но нет, они явно имели хорошие зажигательные свойства, а взрывчатое действие было лишь дополнительным. Мачты, правда, были сбиты, но линкор погиб от огня, а не от воды.
Адмирал полагал, что всего было сделано более десяти выстрелов. Начальник артиллерии французского флагмана насчитал пятнадцать. Этот факт показался Гамелену важным: русские явно нацелились на уничтожение только этого линкора, а не на нанесение повреждений нескольким противникам. Почему?
Ответ на это давал третий существенный факт: по окончании обстрела юркий русский корабль развернулся и умчался, даже не пытаясь выйти в повторную атаку. В трусость его командира многоопытный адмирал не поверил. Нашлось только одно разумное объяснение: у противника кончились боеприпасы.
Этот вывод француз посчитал за благоприятный для себя. Следовательно, нельзя предположить, что береговые батареи имеют большой запас подобных ядер. Весьма возможно, их и вовсе нет. А отсюда неоспоримо следовало: эскадра должна немедленно идти к Севастополю.
Именно такой приказ и был передан флажным сигналом.
Аналогичный разбор состоялся и в штабе у генерал-лейтенанта Васильчикова. Видимо, поручик Боголепов не был лишён литературного таланта, поскольку доклад его оказался весьма красочным. Впрочем, сделанные им выводы оказались сходными с заключением французского адмирала.
– …Таким образом, ваше превосходительство, сии гранаты обладают в большей степени зажигательным, нежели взрывчатым действием, посему для боя с деревянными кораблями и предназначены. Судя по тому взрыву, что наблюдался нами после боя, пожар на атакованном корабле противника дошёл до пороховых запасов. Это в конечном счёте и уничтожило цель. Осмелюсь предположить: означенные гранаты, будучи применены против вражеской артиллерии, большой ущерб могут нанести путём предания огню запасов пороха у орудий. Полагаю, точно так же ими подожжены могут быть иные склады и магазины. Равно сильные взрывы гранат могут внести смятение во вражеские порядки, особливо же кавалерийские. Но тут сила воздействия также от обученности войск противника зависит.
Вопросы генерала князя Васильчикова были исключительно по делу:
– Поручик, как вы оцениваете скорострельность гранатомётов?
– Весьма велика, ваше превосходительство. Даже не имея часов, могу смело утверждать: не меньше трёх выстрелов в минуту.
– То есть при наличии запаса гранат это создаёт преимущество в залпе противу равного количества пушек у неприятеля.
– Так точно, ваше превосходительство.
– Какова возможность поражения солдат противника?
Тут Боголепов решил проявить разумную осторожность.
– Не могу знать, ваше превосходительство. Не было никакой возможности приглядеться к людским потерям в экипаже вражеского корабля. К тому же никак нельзя разделить тех, кому не удалось спастись от пожара на палубе, и тех, кого поразило осколками или контузией, каковую по причине большой силы взрывов полагаю весьма возможной. Однако, по словам старшего артиллериста корабля князя Мешкова, прямой прицел по вражеским порядкам пехоты либо кавалерии решительно невозможен: гранаты не будут взрываться. Причины этого он не объяснил-с.
Тут последовал совершенно неожиданный вопрос:
