— С отвычки, — ответила я сквозь зубы и встала, ухватившись за протянутую руку. — Не вывихнула, и на том спасибо.
— Все равно не дело, — серьезно сказал он и бросил свой мешок наземь. — Ты нам нужна целенькой.
С этими словами он бесцеремонно перекинул меня через плечо — не ожидала от него! — да так и внес в пещеру. Хорошо еще догадался пригнуться пониже, не то пересчитал бы моей головой все камни…
— Ну вот, — сказал он, поставив меня на ноги. — Сейчас сбрую заберу и вход привалю, можно будет передохнуть.
В пещере было на удивление светло, и я почти не удивилась, увидев в углу лампу с пещерными светлячками: заметив движение, они заволновались и засветились ярче.
Тут же, в углу, сложены были меховые одеяла, а чуть поодаль устроен очаг, грудой свален хворост и валежины покрупнее. Пещера выглядела давно и надежно обжитой, и это не на шутку удивляло.
— Разувайся давай, — сказал Кайхо, вернувшись. — Надо глянуть, что у тебя с ногой, а то вдруг ты завтра идти не сможешь. Сядь наконец!
Пришлось повиноваться. Он ловко стащил с меня сапог и принялся ощупывать щиколотку с явным знанием дела.
— Вроде и впрямь цело. До завтра не прыгай… и не брыкайся! Сейчас бы нос мне разбила…
— А ты не щекочись, — буркнула я и принялась обуваться, но замерла, когда он повернулся, чтобы разжечь костер. Прежде я не замечала, а теперь свет удачно упал. — Кайхо… у тебя рукав в крови.
— Я знаю, — невозмутимо ответил он, раздувая искру. — Трудно, понимаешь ли, не заметить, когда в тебе что-то постороннее торчит. Хорошо самострельная, древком ни за что особо не цепляется.
— Но…
— Не в сердце же.
— А если отравленная?
— Тогда я бы уже умер. Только не говори про медленные яды! Помоги лучше рукав разрезать, а то я иначе не разденусь.
Запасливый Кайхо был еще и одет по погоде — в добротный полушубок, очень теплый и прочный, но не стесняющий движений. Повезло, он здорово задержал стрелу.
— Ерунда, — сказал Кайхо, вывернув шею, чтобы увидеть рану. — В мякоть воткнулась, да еще на излете достала. Выдернуть да прижечь, и дело с концом… Справишься? Вон там, в нише, мои пожитки, жгучий настой найди, и им… А можно и кинжал раскалить, как костер разгорится.
— Давай лучше настоем, — поежилась я, порылась в набитом вьюке и нашла нужную склянку. — А то паленым вонять будет.
— Совсем ты разнежилась на равнине, как я погляжу, — фыркнул он. — Воняет, понимаешь… Подумаешь! Тут тяга хорошая, живо проветрится.
Я подумала, что ему не помешало бы прижечь язык, чтобы болтал поменьше, но сдержалась и промолчала.
— Давай дергай, что тянуть-то?
Это только сказать было легко, а на самом деле пришлось повозиться…
— Да лучше б я сам извернулся, — в сердцах сказал мне Кайхо, когда я наконец вытянула стрелу. — Ну, еще и ты порезалась…
— До свадьбы заживет, — огрызнулась я, плеснув на пострадавший палец жгучего настоя и зашипев: это зелье настаивают на семижды семи травах, скорлупе горного ореха, яде змеи-землеройки и тому подобном. Жжет оно хуже огня, на язык лучше не пробовать, если жизнь дорога (а горномогучие его пьют, правда, понемножку), зато раны очищает лучше некуда. — Сам-то как?
— Жить буду, — сквозь зубы ответил Кайхо. Ему пришлось похуже: такая дырка в шкуре — это не порез.
— А перевязать нечем, — сказала я, снова порывшись в его вещах. — Что ж ты так оплошал?
Вместо ответа он выругался, даже не подумав извиниться, и предложил отрезать подол рубахи на повязку. Или так оставить, само заживет.
Кромсать одежду мне не хотелось, к тому же я вспомнила о подарке Мадиты… Жаль было марать ее вышивку кровью и жгучим настоем, но что поделаешь? Может, еще отстирается, а нет — я эти знаки хорошо запомнила.
— Твое рукоделие, да, нет? — заметил Кайхо. — Кривенькое… А я-то хотел тебя попросить рукав зашить.
Честное слово, мне захотелось огреть его поленом! Не был бы ранен — точно получил бы поперек хребта.
— На твоем рукаве не узоры вышивать, это раз, — ответила я и затянула узел так, что Кайхо ойкнул, — а два — ты левша. Левая рука у тебя цела- невредима, вот сам и зашивай. А если не умеешь… Что смеешься?
— А ты сердишься очень забавно, — заявил он и подвигал плечом. — Сойдет. Впрямь, лучше сам зашью, а ты за костром пока последи. И вон там, у тебя за спиной, кое-какие припасы, доставай. Перекусить не помешает. Не знаю, как у тебя, а у меня со вчерашнего вечера во рту ничего не было.
— Язык у тебя там был, — не удержалась я, — болтливый причем!
— Ну так что мне, жевать его, что ли?
— Прикусить не помешало бы… Кайхо, ты никак тут зимовать собирался?
— Нет, но откуда мне знать, сколько придется тут торчать? — немного невнятно ответил он, через голову стаскивая сперва шерстяную безрукавку плотной вязки, а потом рубаху.
