— Не знаю, — ответила я. — В последний раз они собирались в Большой круг перед тем, как земля разверзлась, а это было полвека назад. Тогда случилось большое трясение земли, не у нас, где-то в далеких краях, но по хребтам гор волна докатилась и сюда.
Я посмотрела на них, увидела, что они не понимают, и пояснила:
— Ну, как собака встряхивается от холки до кончика хвоста, так и горы… В тот раз получилось Поющее ущелье, и пришлось временно пустить дорогу в обход, потому что мост через эту пропасть даже горномогучие наводили добрых пять лет.
— Ущелье? Мост? Это где Гремучий водопад? — нахмурился Чарим.
— Он самый. Сперва его не было, но потом из-за того, что горы сдвинулись с места, изменилось русло подземной реки, и она начала затапливать пещеры. Тогда ее и отвели в ущелье, — припомнила я рассказы отца. — Теперь там не только ветер поет, но и водопад гремит, а еще в ущелье всегда множество радуг, иногда даже лунные видно…
Я поняла, что наговорила много лишнего, и прикусила язык.
— Ну, так Альена говорила, — добавила я на всякий случай. — Она очень любила рассказывать про родные края.
К счастью, спутникам моим было не до лунных радуг.
— Сдается мне, одного вола этой ораве будет мало, — пробормотал Марон. — Что делать-то? Костры жечь? Так не из чего, дров разве что на одну ночь хватит, даже если все возы порубить!
— Давайте возы в круг, волов и лошадей в центр, — велел Чарим, — хоть так…
— Да толку-то, если их там десятки?!
Пока они перебранивались, я отошла в сторону и вслушалась.
Похоже, Семерка пела не только о грядущей беде, было еще кое-что…
«Потеряли-и-и… — низким гудящим басом выводил Тот-кто-старше. — Не верну-у-у-уть…»
«Где? Где? Где?» — взлаивали легколапые.
«Не верну-у-у-уть, — тоскливо повторяли за вожаками чутконосые. — Не найти-и-и-и…»
«Нужна! Нужна! Нужна!»
— Я иду-у-у! — не выдержала я. Подумала еще: услышат ли они меня? Узнают ли мой голос, искаженный маской, да и вообще изменившийся за несколько лет, но повторила, приложив ладони раковиной ко рту: — Иду-у-у! Возвращаю-у-у-усь!
Хор смолк, как отрезало, а я только хотела добавить «Ждите!», как Чарим с размаху закрыл мне рот ладонью.
— Ты сдурел?! Ты что творишь?..
А я только теперь сообразила: я же не по-людски отвечала, и что мог подумать Чарим? Что я дразню диких зверей?
Он вдруг отпрянул, глядя на меня с недоумением и даже испугом.
— Вы что, с ума посходили? — присоединился к нему Вител. — Ленни! Нашел время баловаться!
— Я не баловался, — мрачно сказала я, и словно в ответ на мои слова хор грянул с новой силой, но на этот раз не тоскливо.
«Верну-у-улась!» — во всю глотку выли старшие, уже не соблюдая очередности.
«Идем! Идем! Жди! Жди! Жди!» — завывал и лаял на разные голоса молодняк.
— Вот за каким лешим ты их растревожил? — зло спросил Вител и повернулся к напарнику, не дожидаясь моего ответа. — А ты что скачешь, как лягушка?
— Да я ему рот зажал… — Чарим посмотрел на свою ладонь, — и будто обжегся, до того лицо холодное!
— Так морозит же, вот и холодное, — буркнула я, — как еще уши не отвалились…
— Нет, я сперва за нормальную физиономию схватился — нос, усишки эти, кожа как кожа… А под ней будто бы что-то твердое, гладкое и ледяное!
— Хватит выдумывать, — мрачно ответил Вител. — А тебе, Ленни, я б всыпал за такие шуточки, да только…
— Они уже здесь, — каким-то странным тоном выговорил Чарим и потянулся за ножом. Нож у него был знатный, в моей руке сошел бы за настоящий меч. — Когда успели? Ведь были далеко…
Я могла бы сказать, что чутконосые знают такие тропы, какие людям и не снились, но это было явно не к месту и не ко времени.
Из темноты соткались серые тени — одна, две, десяток… Потом я бросила считать: похоже, навстречу мне явились все.
— Мама… — вдруг тоненько и жалобно произнес Мак и схватился за пегого вола, который вовсе остолбенел от ужаса.
— Ну все, — прошептал Вител, осеняя себя знаком Создателя. — Повидал дочек…
Чутконосые стояли неподвижно, только глаза сверкали, как сотни маленьких лун, а под ногами у них вились легколапые, в темноте похожие на языки серебристого пламени — уже перелиняли на зиму, летом-то они бурые, а по осени огненно-рыжие.
— Я вернулась, — повторила я, когда вперед выступил громадный снежно-седой зверь (прочие посторонились, давая дорогу), и шагнула ему навстречу.
