И Смычкин делает рукой отвергающий мах в сторону Гарика.
Гарик, который сидел на скамейке напротив, тут же отреагировал:
– Смычкин, оставь своё стихотропное оружие! Ты закружишь голову бедной девушке, и в твоём донжуанском списке окажется ещё одно разбитое сердце.
– Кто бы говорил! – высоким голосом отвествовал Смычкин. – может, она пожелает стать героиней моего романа?!
– Героинями романов восторгаются тысячи, но уподобиться им решаются единицы.
– А Лида вполне может стать таковой, ибо она девушка решительная! Не так ли?..
– Ой, не знаю, я не уверена. – смутилась Лида.
– Лида, умоляю, от этого обольстителя держись подальше!
– Тогда и к нему не советую приближаться! – даёт наставление Смычкин.
– Пихенько, объясни девушке значение слова «обольститель», ты же у нас человек осведомлённый, не хуже словаря живого слова Даля.
– Не буду смотреть по Далю, просто пошлю подале. – ответил Жорж, который доселе сидел и строгал перочинным ножичком деревянный мундштук из сухой ветки жасмина.
Когда Лида отошла к своей подруге, стоявшей около театральной афиши, Гарик сказал Смычкину:
– Чего пристаёшь к юной особе?
– Да будет тебе одёргивать меня, тоже мне, нашёлся защитник неискушённых девственниц! Нос ровесницу не ищет…
– Ну, уж не скажи, твой нос только и рыщет в поисках юных особ.
Звонок в осьмушку
Ночью в доме Пихенько раздаётся очередной стук в дверь. Перед этим трижды стучались то Владлен, то Ося. Последним пришёл Гарик со своей Светланой.
Пихенько, еле продирая глаза, поднимается и идёт выяснить, кто его решил побеспокоить среди ночи.
– Кто там?
– Враги, – послышалось из-за ворот.
– Свои враги? – уточнил ничего не понимающий Пихенько.
– Свои.
– Тогда заходите, вражины, покоя от вас нет.
Утром на крыльцо вышел всклокоченный и не выспавшийся Жорж. Он увидел Гарика, сидящего на корточках над расстеленной на полу веранды картой. Подле него включен магнитофон, из которого плавно разносятся звуки музыки, рядом стоит недопитая бутылка пива.
– Если ты опять включишь свою музыку на полную громкость, – говорит Пихенько Гарику, – я тебя придушу, и меня оправдают.
– За меня тебе не будет оправдания, – отвечает Гарик, не отрываясь от карты.
Из глубины сада появляется Смычкин.
– Ну, что, выяснил, где предположительно мог находиться дом моего деда?
– Эта Утруска такая непонятная, – возмущается Гарик, – какой мудак её проектировал?
– Да кто её когда-либо проектировал? Лепились дома, как бог на душу положит, где попало, лишь бы вода в подпол не заливалась.
– Как твой поход к местной жрице любви? – отрываясь от карты и закуривая, спрашивает Гарик.
– Вернулся, как видишь. – Смычкин картинно проводит руками сверху вниз, словно бы обрисовывая всю свою недюжинную стать. – И даже скажу больше: от женщины я ушёл с чувством перевыполненного долга.
Гарик прищуривается от попавшего в правый глаз сигаретного дыма и ободряюще улыбается другу.
Утреннее солнце освещает раскидистый дуб, пронзая лучами его крону. Лёгкий туман вздымается над садом. Где-то вдалеке слышатся гудки тепловоза, а поблизости чуть ли не в каждом осьмушкинском дворе горланят петухи.
Смычкин подходит к зевающему и подтягивающему штаны Пихенько.
– Так ты собираешься придушить Гарика из-за какой-то музычки. Не солидно, скажу я вам, батенька. Гарик – это же светлая голова. Вот найдёт он место, где стоял дом моего деда в Утруске, откопаем мы клад, да как заживём на эти денежки. Ты сам на него каждое утро молиться будешь.
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.
Произнеся язвительные слова, Пихенько направляется в туалет.
Вдруг на крыльцо выбегает Аня в нижней рубашке, на ходу поправляя волосы, и зовёт Жоржа.
– Они только отошли облегчиться, – обращается к Ане Смычкин.
Тогда Аня крикнула громко:
– Жора, где ты, тебя к телефону зовут.
