– Скажите им, что ваш Жрец Солнца поднял О’Брайена повыше, чтобы помолиться о его исцелении, – предложила Мари. И когда все трое уставились на девушку, ей пришлось приложить все усилия, чтобы не заерзать под их пристальными взглядами. – Что не так? Клан выходит наружу, чтобы помолиться нашей Матери-Земле. А вы разве не молитесь вашему солнцу под открытым небом?
– Мы бы хотели… – пробормотал Сол.
– То, что ты сказала, не неправильно. А идеально, – заверил ее Ник.
– Я пойду первым. Держитесь в тени позади меня и двигайтесь только когда я покажу, что путь свободен, – объяснил Сол. – Лару… останься здесь с Фортиной и Ригелем.
– Нет. – Слово вылетело прежде, чем Мари даже успела подумать. – Я не хочу разлучаться с Ригелем. Даже на мгновение. Даже для этого. Ник обещал, что мне не придется.
– Куда Мари, туда и Ригель, – подтвердил Ник.
– Очень хорошо. Держи щенка поближе к себе и не позволяй шуметь. Племя узнает его, а никому из нас внимания сейчас не нужно.
Кивнув, Мари присела рядом со своей молодой овчаркой.
– Не отходи от меня и не шуми, Ригель. Словно мы прячемся… словно вернулись в Клан.
Мари мысленно нарисовала их обоих, безмолвных, словно тени, выползающих из гнезда. Ригель лизнул ее и коротко стукнул хвостом, успокоив даже этим слабым счастливым звуком.
Поцеловав его в нос, Мари встала.
– Он понимает. Мы готовы.
Ник поднял О’Брайена, словно заснувшего маленького ребенка, которого нужно отнести в кровать.
– Такой легкий. Словно от него ничего не осталось, – пробормотал Ник.
Сол закрыл глаза и склонил голову, и Мари увидела, как его губы шевелятся в беззвучной молитве.
– За мной.
Путешествие до платформы Жреца Солнца оказалось недолгим, но потом Мари вспоминала его с каким-то рассеянным удивлением.
Она пересекала мосты, мягко раскачивающиеся на ветру, соединяющиеся с группками домов, диковинных и невероятно прекрасных, похожих по форме, но совершенно неповторимых. Прежде чем они добрались до лестницы и начали взбираться на платформу, они прошли по впечатляющему настилу, оказавшемуся больше, чем Мари могла вообразить. В центре настила возвышались шесть огромных сосен, которые так долго стояли близко друг к другу, что срослись в форме сердца. А из самой середины сердца, прямо на величественных деревьях, росли огромные заросли папоротников, таких больших, что один лист мог прикрыть Ника с ног до головы. Мари с Ником притаились в тени, ожидая сигнала Сола.
Мари прошептала Нику:
– Что это?
– Священный папоротник, – прошептал он в ответ. – А на них – листья. Я тебе попозже о них расскажу.
– Я о них знаю, – тихо проговорила она. – Они стоили моему отцу жизни.
Прежде чем Ник успел ответить, Сол подал знак, и они поспешили по широкой платформе.
Художнику внутри Мари хотелось остановиться и глазеть на все подряд: вобрать мириады гнезд, коконов, путаницу мостов и платформ, соединяющих все это, чтобы потом воспроизвести на бумаге. Женщине Клана – найти кратчайший путь к отступлению и убежать. А чего хотела Женщина Племени? Мари посмотрела на Ригеля. Не было нужды подключаться к щенку в качестве спутника, чтобы увидеть, как спокойно и по-домашнему он себя чувствовал. Ее взгляд скользнул по сильной широкой спине Ника, несущего кузена на руках, да так осторожно, словно от этого зависела жизнь самого Ника.
«Женщина Племени хочет быть „своей“, – подумала Мари. – И этого ради разнообразия хочет и Женщина Клана».
Они добрались до платформы Сола, ни с кем не столкнувшись. Винтовая лестница оказалась узкой и крутой, но шаги Ника оставались размеренными, а руки – уверенными. Оказавшись на верхнем настиле, Мари подошла к перилам, поспешно ориентируясь.
– Положи его сюда, лицом на север, – велела она.
Сол помог Нику осторожно положить О’Брайена на платформу. Юноша не просыпался. И не издавал никаких звуков.
– А теперь оставьте меня одну, – сказала Мари Нику и Солу. – То, что произойдет дальше, только для глаз Клана.
– Но мы не… – начал Сол, однако Ник прикоснулся к нему, останавливая.
– Мы подождем ниже. Пошли Ригеля, когда нам можно будет вернуться, – сказал Ник.
Мари кивнула. Поймав взгляд Ника, она удержала его, надеясь дать ему понять, как ценит его доверие, хотя и не может подобрать нужные слова.
Оба мужчины отвернулись, когда тело О’Брайена начало корчиться от сильнейшего приступа. Бросившись к нему, Мари перевернула юношу на бок, чтобы он не подавился, если его вырвет.
– Мне нужна палочка – вставить ему между зубов, чтобы он не прикусил себе язык. – Мари выпалила распоряжение, и ее голос огласил ночное небо, пугающе напоминая Ледин. Шаги удалились, а потом вернулись, и ей вручили палочку. Разжав О’Брайену рот, она вставила палочку, прямо как Леда,
