постели единственного больного в гнезде и поспешила к ним, но внимание Мари отвлекла овчарка, кинувшаяся поприветствовать Ригеля с таким энтузиазмом, что сбила щенка с ног.
– Фортина, полегче. Не здесь… не сейчас!
Собака немедленно отлепилась от Ригеля и печально потрусила к своей спутнице.
Ригель вернулся к Мари и устроился у ее ног. Мари почувствовала, как его счастье и радость передались и ей.
– Мари, это Маэва. Маэва, это Мари и ее Ригель… брат Фортины, как тебе уже известно, – сказал Сол.
– Здравствуй, Мари. Очень интересно встретиться с тобой, – Маэва коротко пожала руку Мари, хотя и не так сердечно, как Сол. – Ригель замечательно выглядит.
Совершенно обескураженная, Мари сосредоточилась на единственном, над чем была властна: исцеление нового больного.
– Здравствуй, Маэва… спасибо. А это, должно быть, О’Брайен, – проговорила она, глядя женщине через плечо на неподвижного юношу на узкой койке.
– Да, это мой кузен, – Ник взял девушку за руку и подвел к койке. – Скажи, что тебе нужно, чтобы его исцелить, и мы все раздобудем.
Мари открыла свой рюкзак и вытащила тканый мешочек, наполненный травами.
– Всыпь это в очень крепкий чай.
– Но, Мари, он же спит.
Мари подняла взгляд на Ника.
– Когда он проснется, ему нужно будет выпить чая.
– Я заварю, – сказала Маэва, забирая мешочек у Ника и поспешно выходя из гнезда.
Мари полностью сосредоточилась на больном. Он был накрыт легким одеялом, стянув его, девушка задержала дыхание, привыкая к смраду. Найти рану оказалось нетрудно. Правая нога О’Брайена почернела и распухла. Мари осторожно размотала бинт на икре. Она услышала, как Сола подташнивает где-то позади нее, но не обратила на это никакого внимания: весь ее мир сузился до человека, лежащего на койке. Такой раны Мари никогда раньше не видела: изъязвленная, сочащаяся гноем и бесцветной кровью. Темно-пурпурные полосы расходились от раны, покрывая ногу. Мари приподняла тунику О’Брайена, обнаружив, что они тянутся выше талии, доходя до груди, словно пальцы тьмы. Неповрежденная болезнью кожа оказалась горячей и влажной на ощупь.
«Он умирает… быстро. В любое мгновение может перестать дышать».
Расправив плечи, Мари вытянула из рюкзака корзинку, наполненную припарками из индиго.
– Мне нужна вода, чтобы промыть рану.
Через пару секунд Ник вручил ей ведро с ковшом и полотенцем. Быстро, но тщательно промыв ужасную гниющую рану, Мари наложила припарку из индиго.
– Мне нужны свежие бинты, – сказала она. Кто-то вложил их ей в руку, и она перевязала рану.
Она встала, столкнувшись с Ником и Солом.
– Сможешь спасти его? – спросил Сол.
– Постараюсь. – Она повернулась к Нику. – Ты говорил, что здесь предостаточно лунного света.
Он кивнул.
– Сейчас же выведи нас с кузеном на него.
– Вывести на него? Вынести О’Брайена из гнезда на платформу? – спросил Сол.
– Нет. Деревья загораживают лунный свет. Нужно такое место, где между нами и луной останется только небо.
– Это так необходимо? Разве не нужно подождать, пока подействует припарка? Вдруг он умрет, если мы его тронем, – заволновался Сол.
– Если он останется здесь, его убьет парша, – возразила Мари.
– А как же припарка?
– Припарка – лишь часть лечения этой болезни. Мне нужен доступ к лунному свету, но не слабому, проникающему в окно. – Мари дернула подбородком в сторону высоких круглых окон. – Без полной мощи свободного лунного света у него нет шансов, – сказала Мари.
– Твоя молитвенная платформа. Самое высокое место в Племени. Над ней ничего: только солнце, луна и небо, – проговорил Ник.
– Это единственный способ? – спросил девушку Сол.
– Да.
Жрец Солнца торжественно кивнул.
– Тогда, сын, отнесем твоего кузена туда.
Сол с Ником быстро завернули О’Брайена в одеяло, словно в кокон.
– Маэва, оставайся здесь. Если Целитель или кто-нибудь еще спросит про О’Брайена, скажи… – Сол замолчал, словно ища и не находя слов.
