И сошла с крыльца, отправляясь в сторону ворот в каменном заборе.
– Да… конечно, пойдем, – покорно направился вслед за ней Санька.
Все вокруг потеряло значение, Санька шел рядом с девушкой, которая что-то рассказывала своим звенящим, как ручеек, голосом, не улавливая смысла, а просто наслаждаясь этим журчанием, ощущением теплоты и мягкости, исходящим от Алены. В густеющих сумерках они нашли скамейку на окруженной кустарником лужайке и сели рядом, девушка прижалась к парню, и он понял, что Алена замерзла, все же весенние ночи все еще были прохладными. Санька снял куртку и накинул на ее плечи, девушка благодарно прижалась к нему еще плотнее. В надвигающейся темноте раздалась птичья трель.
– Это что, соловьи? – спросил Санька.
– Точно, – подтвердила Алена. – У нас их тут много.
– А можно… можно я тебя поцелую, – робея, спросил Санька.
– Конечно. – Алена подняла голову, подставляя мягкие податливые губы.
Они так и просидели всю ночь под пение соловьев, пока на востоке не поднялось раннее солнце. Время пролетело как один миг. Санька проводил девушку до входа в институт.
– Ты останешься со мной? – спросила Алена, поднявшись на ступеньки.
– Конечно! – подтвердил Санька, у которого в память об этой ночи сохранились горячие поцелуи да щемящее чувство непередаваемой нежности, испытываемой им к этой девушке. – Только мне на пароход надо… Я вернусь за тобой… через неделю. Или через две, как дела пойдут.
Девушка улыбнулась, чмокнула его в щеку и скрылась за дверями. А Санька побрел по набережной, отходя от пережитого, полный счастья и любви. На палубе шнявы его встретил зачем-то вышедший на воздух адмирал:
– Санька, ты где был-то?
– Да я… я это… вот… – начал мямлить скаут.
– Ладно, ладно, я вижу, что ночь бессонная была, – рассмеялся адмирал. – Глаза вон как у бешеного кролика. Иди отсыпайся, утром на погрузке мы без тебя справимся. Потом уходим на юг, в Пулково.
«Разве можно заснуть, когда перед глазами до сих пор стоит она, аж дыхание перехватывает…» – подумал Санька, опускаясь в койку. Но как только голова коснулась подушки, он моментально провалился в сон. Разбудил его плеск волн. Санька, зевая, вышел на палубу. Солнце было уже высоко, пароходик подходил к пристани на пологом берегу.
– О, ты проснулся! – подошел к нему один из скаутов. – Есть хочешь?
– А что, я завтрак проспал? – прикрывая рот в очередном зевке, спросил Санька.
– И завтрак, и обед, – кивнул скаут. – Мы уже в Пулково пришли, вон, видишь, мужики на берегу встречают.
На причале действительно стояло несколько человек, рядом с ними была груда тачек.
– А чего это они? – поинтересовался Санька.
– Мы ж в институте загрузились семенной картошкой, – пояснил товарищ. – Сейчас они ее быстро растащат по полям. Адмирал говорил, к вечеру уже в море выйдем.
Сон сняло как рукой.
– А мы что, даже на берег не сойдем?
– Не знаю, – ответил скаут. – Вроде не собирались.
– А адмирал где? – спросил Санька.
– Да на мостике, вместе с капитаном.
Санька кивнул и отправился искать адмирала. Андрей, как и сказал скаут, был вместе с капитаном в рубке.
– Очухался наконец, – с улыбкой поприветствовал он Саньку. – Как ее хоть зовут-то?
– Да ну вас, – отмахнулся молодой лейтенант. – Алена ее звать. Я чего спросить хотел, можно мне сбегать обсерваторию посмотреть?
– А ты там не был, что ли? – удивился Андрей.
– Да там же… – начал было капитан, но тут адмирал толкнул его локтем в бок. – Не, ну пусть сходит, мы часа три простоим, как раз успеет.
– Давай вместе, – предложил Андрей. – У меня пока тоже дел никаких, прогуляемся.
– Идет, – согласился Санька.
Шнява пришвартовалась, и команда начала таскать из трюма мешки с картошкой и уже привычной селитрой, мужики на причале кидали их в тачки и увозили с берега.
– А много их тут, – отметил Санька, сходя по трапу.
– Вся деревня собралась, – подтвердил адмирал, поздоровавшись с кем-то за руку и перемолвившись парой фраз. – Это староста местный, говорит, в обсерватории сейчас пара рабочих, они нам все покажут.
– Так пойдем скорей, – заторопился скаут.
