установкой рассказал всю свою жизнь, от того, как в детстве чуть не умер от астмы, попав в поле цветущей полыни, до того, как они с батей ремонтировали этим летом трактор «Беларусь», потому что у бати тремор, а огород пахать надо, все ж свое, картошка и овощи, и вода родниковая у них голубая и сытная. Восемь лет в Москве, а все не привыкнет к местной еде и воде, дома оздоравливается. Добродушно-снисходительно поругивает украинцев, которые черте чего захотели и в результате страдают мирные люди, а все на руку американцам. Понаехавшие, по его мнению, бывают разные — вот он тоже понаехавший, но он культурно работает, а разные прочие — бывают люди, бывают звери, и это без разницы, какая национальность. Кто работает и чисто ходит — это он уважает. Провинциальное быдло типа меня, говорит, надо учить жить — Москва слезам не верит. Я сам научился, теперь и других учу. Вот недавно в автобусе два таких, как я был, прикопались к старушке какой-то, они ж приехали покуражиться, мол, глядите, какие мы тут к вам приехали показаться. Ну я одного из автобуса выбросил, второй всю остановку следующую плакал, просил, чтоб я ему руку отпустил. Только так с ними, только силой… Вы старые счетчики не выбрасывайте, я заберу — у меня вон мешок их дома валяется, старых, я все коплю, чтоб перед Новым годом пойти бомжам отдать — сдадут на цветмет, хоть попразднуют, бедолаги. А я так считаю, что не все они сами свою дорогу выбрали, многие просто не справились с ситуацией, а опуститься можно так быстро, оглянуться не успеешь, по себе знаю.
Грустный голос с акцентом по городскому телефону:
— Ал-ло. Бэллочка?
— Нет!
Пауза.
— Нэудивительно.
В лифт на третьем этаже входит мой любимый персонаж в тапочках и с вечным факелом. Непроизвольно отворачиваюсь от факела. Мужик в ужасе прикрывает рот рукой:
— Ой, блять, извините, я зубы не успел… того…
С ним же заходим в магазин. Обращается к продавщице Ляле:
— Уважаемая! Ну, ты поняла.
Ляля выдает ему мерзавчик, он считает мелочь.
— Уважаемая!.. А если половина — в долг?
— Нет, дорогой, так не пойдет, если каждому буду в долг давать, я разорюсь!
Обращается ко мне:
— Соседушка!.. Поддержите материально…
Я мнусь. С укором:
— В смысле поддержите… в нездоровом теле… хотя бы здоровый дух!
Провожаю сына в школу, стоим у лифта. Дверь открывается, в лифте оказывается мой любимый персонаж. Фокусирует глаза сперва на цифре этажа:
— Че эт… на хер мне шестой… я куда ехал-та… — Видит нас с Юркой. — Ой, бля, изыните… я… — Собирается с силами. — Это… Добрый вечер!!!
Выгуливаю собаку. Вижу того самого соседа, который в любую погоду в шлепанцах на босу ногу. На дворе минус. Из кармана у него торчит головка «беленькой». Бодрой трусцой, подволакивая ногу, движется он в сторону цветочного ларька. Заходит, через некоторое время появляется с тремя красными гвоздиками. На мой немой вопрос отвечает:
— У мамани сегодня большой праздник — десять лет, как ей орден дали, вот, порадовать…
— Простите… но ведь… простите, маму же вашу уж года три как… похоронили?
— Ну. Так я это… на Донское к ней… отвезу… помяну… такое ж событие — орден! Не каждому, понимаешь… вот. А кто помнит-то про это!.. только я и помню… Ну, побег! Здоровья вам и детям, и это… и собаке вашей тоже! Обязательно!
И снова мой любимый персонаж, когда-то круглый год в тапочках на босу ногу — сейчас внезапно в приличных ботинках, — впрочем, факел меньше не стал. Вообще обычно он вызывает смех и умиление, но сегодня прям озлилась я сильно: выпал кулем из лифта на меня и зверски отдавил ногу.
— Ну вы, — говорю, — нахал!
С вызовом:
— Да!.. я — начхал! — отрывает листик с подъездного фикуса, жует.
Консьержка:
