Хищник. Если его можно ранить

теле, ведь это доказывало, что он уже преподал им урок. Томми и хотел бы погоревать из-за гибели дядюшки Джека, но не мог, просто не мог, совсем не мог и не горевал. Мертвый есть мертвый, а живой есть живой, но теперь дядюшка Джек был мертв, а они, возможно, могли остаться в живых немного дольше.

Возможно.

Томми посмотрел на дьявола, который стоял перед ним, пугающий и странный, и вдруг понял, чем отличаются они с Энни, почему их лучше пощадить, а не убивать. Это было единственное логичное объяснение.

– Энни, – прошептал он, – доверься мне. Сейчас нужно будет бежать.

– Что? – спросила она, и ее голос надломился, как обычно происходило за мгновение до того, как она ударялась в слезы. Томми не мог позволить этому случиться. Стоило ей заплакать, как они лишились бы всех шансов выбраться отсюда вместе, живыми и невредимыми.

Впрочем, может, шансов у них и так не было. План Томми требовал огромной смелости – и огромной глупости. Глупости ему было не занимать – тетушка Мэри каждый день ему об этом напоминала, – но вот насчет смелости он сомневался. Если смелости хватит, чтобы спасти только одного из них, он надеялся, что спасти удастся Энни. Неважно, что с ним станется, главное, чтобы она была спасена.

Лишь бы только у него получилось ее спасти.

– Беги! – крикнул он, схватил машину дьявола, не выпуская ее из рук, даже когда острые края впились ему в кожу, и тоже бросился бежать. Он бежал сломя голову, словно его спина была охвачена огнем, а единственное ведро с водой ждало его дома. Он бежал так, словно от этого зависела его жизнь. Так, словно от этого зависела жизнь его сестры.

Энни всегда его обгоняла, поэтому, когда она пробежала мимо сверкая пятками, с мокрыми от слез щеками, Томми не осталось ничего, кроме как не тратить воздух на крики. Соревнуясь с самим дьяволом, они с сестрой бежали к горизонту. К своему будущему.

Томми слышал стучащие позади него шаги и слишком частое, слишком резкое для человека дыхание. Он бежал без оглядки. Нельзя было тратить на это время. Нужно было бежать вперед, как еще никто никогда не бегал. Нужно было бежать преднамеренно.

И он бежал. О, как он бежал!

Впереди показались светлые окна дома. Казалось, они ушли по пустыне далеко-далеко, но на самом деле от дома их отделяло от силы несколько сотен ярдов. Может, это страх заставил дорогу растянуться, как простыню, сделав ее странной, пугающей, нереальной. Паника и страх не одно и то же, и сейчас Томми вела паника. Паника все вокруг укорачивала, уменьшала, сужала, прямо как тетушка Мэри и дядюшка Джек, которые ограничивали их во всем, с тех пор как они здесь появились. Не сумей они убежать сейчас, пока паника еще не стерла их в порошок, они не убежали бы уже никогда.

«Я люблю тебя, Энни», – подумал Томми и припустил еще быстрее, стремясь скорее добраться до света, который должен был все изменить. Так или иначе свет должен был все изменить.

Энни первой добежала до дома и бросилась к сараю, где частенько пряталась. Томми без колебаний взбежал на крыльцо и распахнул дверь. Тетушка Мэри сидела возле камина. Она подняла глаза и отложила вязание, готовясь отругать мальчишку за то, что он так хлопнул дверью. Тут вдруг она замерла, а ее лицо стало еще суровее, чем обычно.

– Где твой дядя, никчемный мальчишка? – спросила она. – Ты забыл, что ты тут только по нашей милости?

Томми не хватало воздуха, чтобы ей ответить. Он не стал и пытаться – лишь швырнул ей машину, вложив в этот бросок всю силу. Руки у него были не такими сильными, как ему бы хотелось, поэтому машина упала на пол, к ее ногам, и покатилась вперед.

– Ах ты негодник… – начала тетушка, поднимаясь с кресла.

Не медля ни секунды, Томми нырнул под стол, накрыл голову руками и зажмурился.

Он услышал, как дьявол вошел в дом, царапая когтями деревянный пол. Он услышал мягкое, щелкающее урчание речи дьявола и крик тетушки Мэри, в котором смешались ужас, негодование и отрицание. Томми показалось, что он впервые понял тетушку целиком и полностью, потому что он узнал это отрицание, это нежелание признавать, что мир может быть таким жестоким.

Он услышал, как она взяла дробовик, который обычно стоял у камина.

Он услышал, как она выстрелила.

Затем некоторое время раздавались только крики – но эти крики звучали недолго. На щеку Томми попало что-то мягкое и влажное. Он не открывал глаз, не смотрел перед собой, пока не услышал приближающиеся шаги и что-то не упало на пол рядом.

С опаской приоткрыв один глаз, Томми увидел перед собой дробовик тетушки Мэри. Открыв другой глаз, он поднял голову. Дьявол стоял и смотрел на него свысока, а его странное, похожее на мясистый цветок лицо пульсировало, пока его лепестки то открывались, то закрывались вновь.

Все было в крови. Тетушки Мэри… больше не было. То, что осталось от нее, на нее совсем не походило. Ни капельки.

Дьявол защелкал и ногой подвинул дробовик ближе к Томми. Тот покачал головой и залез дальше под стол.

– Н-нет, – сказал он. – Я не опасен. Не опасен.

Дьявол задумчиво посмотрел на него. Томми посмотрел на него в ответ, ожидая, что будет дальше.

Наконец, дьявол сказал нечеловеческим голосом, в котором послышались нотки одобрения: