теперь превратился в эту горсть желтой земли. Вся душа ее была наполнена мукой, скорбью, тоской и досадой. Она лежала на земле, обняв могильный холмик, словно это было тело ее усопшего мужа, и рыдала, изливая свою душу его праху. Вэн Цунь зажег свечи и сжег ритуальную бумагу[132]. Сын столько лет откладывал встречу с отцом, но мучился из-за этого. Теперь же он кланялся его могиле и становился на колени, головой касаясь земли. Он даже не знал, с чего начать свой монолог, какие слова подобрать, чтобы излить свои переживания душе отца. Дядюшка Цянь не мог кланяться и не мог опуститься на колени перед могилой сына – здоровье не позволяло. Он стоял, но его била дрожь, и слезы текли по лицу, у него перехватывало дыхание от горьких всхлипываний. Вэн Жушань крутилась вокруг них. Ей тоже хотелось всей душой отдаться этой церемонии оплакивания, но она должна была жечь свечи и бумагу, кланяться, поддерживать отца и следить, как бы от переживаний с ним не случился удар, а еще утешать тетушку, пытаясь облегчить страдания этой безутешной вдовы и следя, чтобы она смогла пережить этот критический момент.
Посмотрев эту душераздирающую сцену на видеозаписи, Ли Аба с трудом мог сдержать переполнявшие его чувства. Он выдохнул и медленно произнес:
– Вэн Цунь, твой отец непременно почувствовал силу ваших чувств на небесах, его душа обрела покой. Моя совесть теперь тоже чиста, я выполнил обещание, данное герою.
– Это стало возможным только благодаря вашей помощи и поддержке, вашей сердечности и сочувствию. Вся наша семья вам безмерно благодарна! – С этими словами Вэн Цунь почтительно поклонился Ли Аба. – Пройдя через все это, я понял самое главное: все-таки мир не без добрых людей. Когда командир полка Гуань поговорил с вами по телефону и узнал, что мы приедем, он распорядился связаться с нами, отправил машину встретить нас на станции, устроил нам ночлег в гостинице гарнизона и даже одолжил нам садовые принадлежности, чтобы мы могли убраться на могиле. Он продумал все до мелочей. На кладбище мы встретили смотрителя. Следуя вашему распоряжению, мы вручили ему пять тысяч юаней и передали ему ваше почтение, а он передал вам свою благодарность.
Ли Аба взял фотографию, на которой был изображен смотритель кладбища, и заметил дату в углу: 4 апреля 2012 года. Он удивился:
– Значит, вы уже давно вернулись из путешествия?
Вэн Цуня этот вопрос будто бы задел за живое. Глаза его покраснели.
– Мы уехали за три дня до праздника поминовения усопших и вернулись через три дня после него. Мы собирались сразу же отправиться к вам с благодарностями, но… – Тут он запнулся и расплакался.
После посещения могилы сына дядюшка Цянь сильно изменился. У него пропал аппетит, и он целыми днями лежал на кровати в полудреме. Вся семья тряслась над ним и ни на шаг от него не отходила. Прошел ровно двадцать один день. Вечером дядюшка Цянь встал, чтобы поужинать, выпил со всеми чаю, затем помылся и лег спать. Все решили, что в его возрасте долгая дорога и сильные переживания не могли не сказаться на самочувствии. Через три недели он наконец поправился. Кто же знал, что на следующий день Вэн Цунь позовет его к завтраку и обнаружит, что дедушка лежит мертвый на кровати, да еще и в погребальном одеянии, которое было в доме приготовлено заранее?! Все были поражены. Для Вэн Цуня с самого рождения единственным мужчиной в семье был дед, отец же всегда оставался для него не более чем неуловимым образом. Дед же был настоящим, родным, любимым. С его смертью Вэн Цунь словно потерял в жизни духовную опору. Тридцатилетний мужчина, большой начальник в банке, рыдал, словно маленький мальчик.
Вытирая слезы, Вэн Цунь сказал:
– Никак не мог себе такого представить. Ведь у деда было крепкое здоровье, в его летах он еще и на огороде трудился. Он пережил столько несчастий за свою жизнь, почему же именно сейчас его сердце остановилось?
Ли Аба принялся его успокаивать:
– Твой дед скончался, когда ему было уже за восемьдесят. Кончина в таком возрасте – это радостное событие. В старину погребальный зал и гроб покойного украшали золотистыми цветами и шелковыми красными лентами в честь этого. Он ушел спокойно и тихо, не страдая от болезни. Может быть, он почувствовал, что добросовестно выполнил свою миссию в этом мире. Не каждому дается судьбой такое благо, как точно знать, сколько лет тебе отмерено на этой земле, и мирно скончаться в столь преклонном возрасте. Наверное, вам, родственникам, кажется, что с этим очень сложно смириться, а вот для него, наоборот, кончина явилась благословением. Вам надо было предупредить меня. Я тоже хотел бы проводить дядюшку Цяня в последний путь или хотя бы прислать денежную помощь на его похороны. На юго-востоке Гуандуна не принято жертвовать денег после похорон, но я помолюсь, чтобы на небесах душа его обрела покой и умиротворение.
Проводив Вэн Цуня, Ли Аба тяжело вздохнул и подумал: «Как сказал один актер со сцены: "Величайшая в мире печаль, это когда ты сам в раю, деньги твои в банке, а родные – в суде". А я вот больше всего на свете боюсь не успеть исполнить все свои желания! Мне уже неважно, много я заработаю или мало, это все бездушные цифры, которые не имеют никакого отношения к жизни. Другое дело – воспользоваться своими возможностями, чтобы совершить добрый поступок, хоть немного улучшить жизнь других людей, чтобы ощутить удовлетворение или даже удовольствие».
Ли Аба обратился к сыну и дочери:
– Я непременно должен отправиться на поиски родственников двух других павших воинов. Хоть на край света пойду за ними, но я их найду! Сперва я отправлюсь в провинцию Хэйлунцзян, возьму себе в помощники своего друга – вашего дядюшку Цзяо. Уж теперь-то эта «колченогая повозка» от меня не укатится. Конечно, в моем подходе к работе были недостатки, но я надеюсь, что новая смена их исправит. Потому у меня к вам три наставления. Надеюсь,
