вперед. Красная ленточка блестела, колокольчик заливался. Баран старался. Ван Маньшэн пришел в ярость, но возмутили его не ленточка на рогах и не колокольчик на шее, а сотрясающаяся задница барана. Он ясно понимал, что стоит заднице еще потрястись, и это приведет к важному результату. Помахивая кнутом, он направился к овечьему загону Ху Аньцюаня.
Ху Аньцюань на корточках сидел перед овчарней и с увлечением наблюдал за случкой скота. Он заметил подошедшего Ван Маньшэна:
– Твой баран нагрянул к нам в гости.
– Сучье отродье, потянуло на сладенькое.
Едва Ван Маньшэн поднял кнут, как его остановил Ху Аньцюань:
– Эй-эй, дело еще не сделали. Дай им довести до конца. И чего ты сразу за кнут хватаешься?
Ван Маньшэн настаивал, что нужно огреть барана. Ху Аньцюань возразил, что если и бить, то не в такой момент. Ван Маньшэн упорствовал. Тогда Ху Аньцюань спросил его, мол, если бы ты с женой занимался этим и по тебе вдруг прошлись кнутом, что бы ты почувствовал? Кто знает, от такого и силу мужскую потерять можно. И как тогда быть? Ван Маньшэн понял, что Ху Аньцюань дело говорил, и убрал кнут:
– Ладно, не буду. Но если твою овцу нужно случить, то веди ее на мой двор.
– Только они хорошо сошлись, а ты предлагаешь их тащить в другое место. Разве это не измывательство? Ты представь, вот бы тебя с женой взять и заставить перейти в другое место, когда вы уже вошли в раж.
– Странно, чего это ты барана все со мной сравниваешь?
– Ну, так я с собой сравню. Кабы мы с женой вошли в раж и нас заставили поменять место, то, будь это сам император, я бы ему плюнул в рожу. О, посмотри, вот уже дело и сделали.
И действительно, баранья радость уже свершилась. Баран еще разок дернул задницей, а затем соскользнул с овцы. Овца повернула к нему голову и несколько раз потерлась о барана мордой. Ху Аньцюань с сияющим видом подошел к овце:
– Хорош уже, распустилась совсем. – Затем он обратился к Ван Маньшэну: – Ладно, уводи своего барана.
Заметив, что Ван Маньшэн и не собирается уходить, он продолжил:
– У моей овцы уже несколько дней течка, а твой баран всем баранам баран, без приглашения заявился в гости, а явившись, сразу взялся за дело, ишь какой!
Судя по интонации и выражению лица Ху Аньцюаня, удовольствия он получил еще больше, чем овца. Он еще много чего болтал, смотрел на Ван Маньшэна и не переставая хихикал. О плате за случку Ху Аньцюань не упомянул.
Вернувшись домой, Ван Маньшэн привязал барана в отдельном стойле, взбросил кнут и со злостью выпорол животное. При каждом ударе баран подпрыгивал, а затем смотрел в глаза хозяину, морда его выражала недоумение. Он не понимал, за что его в этот раз терзали хлыстом.
Вопрос о плате за случку замолчать было нельзя.
Через несколько дней Ван Маньшэн и Ху Аньцюань встретились в туалетах, что находились по соседству за воротами их дворов. Было раннее утро, они стояли и мочились.
Ван Маньшэн кашлянул. Ху Аньцюань в ответ окликнул его по имени и сказал:
– А твой баран молодец, за раз сделал дело. Я каждое утро наведываюсь в загон к овцам, вот и сейчас заглянул. Моя овца больше не блеет, лежит себе спокойненько, невозмутимая, словно бодхисатва.
– Мой баран при случках всегда с первого раза дает результат.
– Да-да, точно.
Ху Аньцюань затянул пояс и собрался восвояси. Ван Маньшэн с досадой крякнул и тоже подпоясался. Он подошел к туалету Ху Аньцюаня и заявил:
– Мой баран не должен стараться за просто так.
Ху Аньцюань вскинул брови:
– Ты о чем?
– За случку с моим бараном платят деньги, ты это сам знаешь.
Он не отставал от Ху Аньцюаня и проследовал к тому во двор:
– Я не требую этих денег сегодня. Если у тебя сейчас с ними напряженка, то можно отдать позже.
Сосед нахмурился:
– То, что у моей овцы была течка, это верно, но ведь она к вам не ходила, так ведь? Это баран сам к нам пришел, как же ты можешь требовать с меня деньги?
– То есть ты мне за случку платить не хочешь?
– Не то чтобы не хочу, а неуместно платить. Люди услышат, поднимут меня на смех. Мою овцу поимел твой баран, а я должен расплачиваться?
– Так ты не заплатишь?
– Требуй со своего барана.
