На ходу, прикладывая руку к будёновке, покачивая штыком, торчащем из-за плеча винтовки, к ним шёл красноармеец — натуральный красноармеец в заштопанных на коленях галифе и сбившихся в гармошку старых сапогах.
— Товарищ командир, разрешите доложить! — рявкнул он, подходя к Молчуну и задирая подбородок. — За время вашего отсутствия никаких происшествий не отмечено. Служба идёт в штатном режиме.
— Изменений по линии фронта нет? — строго спросил Молчун.
— Из штаба не доводили, — покачал головой странный часовой. — Разъезд белых наши хлопцы уничтожили, но они от своих отстали. А так все спокойно.
Ученые переглянулись. Хотя Ивлиев понял все раньше других.
— Хорошо, Тимофеев, возвращайтесь на свой пост, — коротко кивнул Молчун. — И читай Устав, я сегодня проверю!
— Так точно! — красноармеец развернулся через левое плечо, неловко щёлкнул каблуками, и ушёл.
— Речь идет об уставе РККА? — спросил Ивлиев.
— Молодец, соображалка работает! — Молчун распахнул обшарпанную дверь, вспыхнул свет. Это и была главная часть лаборатории: витализационная капсула. Хром, никель, эмаль, стрелочные и цифровые приборы, разноцветные лампочки. Рядом на кафельном полу — деталь из другого мира: брезентовые носилки времен Первой мировой войны.
— Вот оно что! — Мамыкин будто прочитал его мысли. — Адаптироваться же ему нужно…
Он хлопнул себя по лбу.
— Чуть не упустили!
— Мы никогда и ничего не упускаем! — покачал головой Молчун, выходя из отсека. — Поэтому познакомьтесь со специалистами, которые помогут нам создать у Ивана Мокича иллюзию пребывания в горячих двадцатых…
К ним, уже без трёхлинейки, подходил, протягивая руку и широко улыбаясь, «красноармеец Тимофеев». Следом шли ещё двое, тоже в будёновках и не первой свежести галифе. Нервно поправляя съезжающее пенсне, к ним присоединился сухощавый человек, одетый во врачебный халат, а за ним два человека в белых нарукавниках поверх гимнастёрок — судя по всему, медбратья.
— Тимофеев Дмитрий Юрьевич, — представил Молчун. Кандидат исторических наук, специалист по истории Гражданской войны… Баргузин Юрий Анатольевич, психолог, эксперт по стрессовым состояниям… Гаврилов Богдан Георгиевич, тоже психолог, ему предстоит помочь Ивану Мокичу освоиться в новом для него мире на самых первых порах.
Когда перезнакомились, Ивлиев ещё раз оглядел комнату, превращённую в тыловой госпиталь времён Гражданской, удивленно качнул головой.
— Но что мы ему скажем? Как объясним?
— Да очень просто, — усмехнулся Тимофеев. — В село ворвались красные, вытащили Семенова из петли, он долго находился без сознания… Постепенно поможем ему осознать, что мир сильно изменился, прошло почти сто лет. Когда будет психологически готов, постепенно начнём выводить за пределы объекта, знакомить… с реальностью…
— А дальше? — не унимался Ивлиев.
— А дальше видно будет! — хмуро сказал Молчун. — Ты вначале дело сделай. Каждую малость предусмотреть надо. А ты наобещал по информационным потокам кого хочешь оживить, под эти твои слова миллиарды вбухали, большие планы поменяли… А оказалось, что опять по волоскам да потожировым следам работать будешь!
— Так я стараюсь…
Ивлиев растерялся. Молчуна нельзя было назвать приветливым и компанейским человеком, но таким, каким он был сейчас, он его даже не мог представить. Вся команда бритоголового головореза незаметно исчезла — видно, они предпочитали не общаться со своим начальником в такие минуты.
— Стараешься, говоришь?! — недобро прищурился Молчун. — Тогда все знать должен. А куда делся твой комэск? Почему склеп пустой оказался?
— Так это же как узнаешь? Может, временная петля…
— Я тебе только одно скажу, Сережа, — Молчун внимательно посмотрел ему в глаза — глубоко-глубоко, в самую душу заглянул. — По-моему простому пониманию, если Семенова в склепе не оказалось, то значит, его там и не было!
— Как так? Есть же документы…
— Документы! — Молчун чуть не сплюнул на чистый кафель, но удержался. — Короче, если ты сейчас обгадишься, то я тебе точно не позавидую. Да и друзьям твоим тоже.
Он повернулся и направился к выходу. Ученые стояли как загипнотизированные.
— Вот оно как поворачивается, — прошептал Дрозд. — Сначала золотые горы, а теперь угрозы…
— Ничем он тебе не грозил, — с трудом выговорил Ивлиев. Во рту пересохло. — Ну, выселят из поселка. Ну, не получим наград и денег. Будем дальше работать и жить как жили…
— Думаешь? — искривил губы Коваленко. — А товарища Ковтунова помнишь? Павла Егоровича?
