– О! – обрадовался Цыпа, отложил находку и снова принялся за поиски, в результате которых рядом с ногой последовательно появились: большая кожаная фляга, с десяток склянок со снадобьями, заботливо обернутые полосами чистых тряпиц для перевязок, две громоздкие вязанки дров, боевой топор, тяжелый арбалет с колчаном стрел, связка вяленой рыбы, пара ножей в ножнах, точило, здоровенный котел, дюжина глубоких мисок, бутылка темного стекла, запечатанная сургучом и несколько немалых мешков, по всей видимости с провизией…
– Достаточно, – остановил Эвин Цыпу. – Нам следует подкрепиться и отдохнуть перед плаванием.
– Да там еще полно всего! – сообщил Цыпа Рви-Пополам, шаря в сумке.
– Так ведь и путь нам предстоит долгий, – заметил на это Эвин.
– Отличная штука! – похвалил Тони чудесную сумку, пока Цыпа убирал в нее обратно все, что не могло понадобиться немедленно.
– Еще бы в ней порядок был, – проворчал брюзгливый Рамси. – А то понапихано чего попало, и хрен что найдешь…
– Ну, ничего идеального не бывает, – сказал Стю.
– Мартин, – обратился к Ухорезу Эвин. – Распорядись насчет костра и ужина. Мы с братом пройдем дозором вокруг. Видите амулеты и защитные знаки на Пограничнике? Они оберегают этот участок Топи, не пуская сюда Темных тварей. Отдохнуть можно спокойно, не боясь, что нас потревожат. Но все-таки осторожность не помешает. Со временем концентрация энергии знаков и амулетов имеет свойство иссякать, а защиту Пограничника давно не обновляли…
– Ща сделаем! – повеселев, отозвался Ухорез. – Эй, Стю! Замастрячь побыстрее костер. А ты, Тони, займись готовкой. Рамси тебе в помощь. Цыпа!
– Ну?
– Отдохни. Даже для такого быка, как ты, тащить эту сумищу целую неделю нелегко…
Подкреплялись основательно, неторопливо и молча. Заговорили лишь тогда, когда первый голод был утолен. Как обычно, разговор у разбойников зашел о том, куда стоит отправиться после того, как они отыщут Дом Соньи. Пока его товарищи перебирали достоинства и недостатки тех земель, о которых им было известно, Одноглазый Стю помалкивал. Но только обсуждение стало стихать, он подал голос:
– А вот интересно, есть ли такие земли, где люди свободны от высокородных паразитов и живут по законам справедливости?
Мартин крякнул от неожиданности, почесал рыжий затылок, неловко оглянувшись на Эвина и Эдгарда Сторм. Увидев, что братья не собираются встревать в перебранку с разбойниками, сам обратился к Стю:
– Хочешь быть свободным, так будь. Чего просто так вздыхать об этом? Когда ты взаправду свободен, кто твоей свободе помешать может?
– Те, кто за мою… за наши головы награды назначают, вот кто, например, – буркнул в ответ Одноглазый.
– А в этом справедливость, о которой ты толкуешь, и заключается, – нашелся Ухорез. – По деяниям и возмездие. Ну? – прищурился он, ожидая от товарища новых доводов.
Но тот только отмахнулся:
– Да ну тебя, я же совсем о другом…
Мартин перевел взгляд на братьев Сторм, словно ожидая, что и они выскажутся на затронутую Одноглазым тему. Он вообще все время путешествия по Тухлой Топи старался держаться ближе к ним. Особенно к Эвину; его вроде как тянуло к нему, что-то… словно родственное чувствовал жестокий верховод разбойников к этому юноше. Эвин напоминал Мартину его самого. Но не теперешнего, оскалившегося против всего и вся. А давнишнего, сына рыночной прислужницы с окраины Предместья Золотого Рога, рыжего мальчишку, только еще начинавшего осознавать, как жесток и несправедлив мир, но все еще на что-то смутно надеявшегося…
– Свобода – значит делать, что тебе вздумается? – заговорил вдруг со Стю Эвин.
– Да просто жить! – немедленно откликнулся тот. – Просто жить спокойно и по совести, чтоб никто у тебя куска изо рта не вырывал – только потому что у него есть на это власть! Вот она – свобода!
– Странно у тебя все перевернуто в голове, – пожал плечами Эвин. – Власть, какая б она ни была, защищает тех, кто живет «спокойно и по совести». Но то она и власть. И тот «кусок изо рта», о котором ты говоришь, – это справедливая плата за защиту.
– Я и сам за себя постоять могу! Мне защитники не нужны!
Эвин несколько секунд молчал, склонив голову. Видно было, что слова Одноглазого все-таки задели его. Костер потрескивал между юношей и матерым бунтовщиком-разбойником, одинаковые багровые отблески рвано прыгали и по чистому, едва опушенному на подбородке лицу Эвина, и по заросшей грубой щетиной, изуродованной шрамами и черной наглазной повязкой физиономии Стю.
– Возьмешься вести отряд дальше? – вскинув глаза на собеседника, заговорил снова юноша.
Одноглазый фыркнул и отвернулся.
– Через Мертвый Омут, через неведомые территории Топи, где не ступала еще нога человека… к самому Дому Соньи? – продолжал Эвин. Он выдержал паузу, чтобы дать возможность Стю ответить, но, так как тот молчал, говорил дальше. – Я знаю и умею много больше тебя. Много больше любого из вас. Здесь, в Тухлой Топи, вы не проживете и дня, если вздумаете хотя бы раз ослушаться моего приказа. Я имею право на власть над тобой. И над
