рядом найдутся те, кому достанет сил справиться с ним.
Он тяжелой глыбой осел на землю. Шаркнул ладонью по налитым кровью глазам. И вдруг мутно подмигнул сквозь затухающее пламя костра Эвину:
– А эта твоя Сонья?.. Она, судя по легенде, ничего так бабенка. Ежели бессмертная, так, наверное, сохранилась неплохо. Как найдем ее, ух я с ней поиграюсь!
И, верно, опять подогретая алкоголем дурь закипела в нем.
– Сонья-а-а! – проорал он в затянутую туманом даль. – Не скучай, дорогая, я уже иду! Сонья-а-а-а!..
– Заткнись, придурок! – вскочил на ноги Мартин. – Совсем ополоумел!
Цыпа Рви-Пополам довольно рассмеялся:
– Все, верховод, все. Буду спать. Уж и пошутить нельзя!
Плот Свами Полторы-Руки был связан жгутами шкур каррхамов из длинных и толстых кривоватых ветвей, явно срезанных с Пограничника. Плот Свами Полторы-Руки был довольно широк, казался неуклюжим и грузным, но надежным. Время вовсе не повредило его, напротив, даже сделало еще крепче: ветви его проморились водами Омута и стали как камень, узлы креплений затвердели настолько, что распустить или разрезать их не представлялось возможным. Спущенный на воду, плот хорошо держал семерых крепких мужчин, так хорошо, что можно было предположить: он выдержит и еще столько же.
Цыпа, поставленный на «корму», оттолкнулся длинным шестом от берега, и плот заскользил по черной неподвижной воде Мертвого Омута, словно по поверхности жирно закопченного зеркала.
Очень тихо было вокруг. Черная вода выглядела какой-то тяжелой, будто смола; ни волны, ни рябь не могли колыхнуть ее вязкую тяжесть, даже в фарватере плота она лишь чуть волновалась пару секунд – и снова застывала.
– Похоже на то, что, если сейчас сойти за борт, пойдешь как посуху, – высказался Тони Бельмо.
Но экспериментировать, конечно, не решился.
Туман быстро скрыл берег, от которого отчалили, и путешественники оказались в серой пустоте, совершенно безо всяких ориентиров в пространстве. Из-за неестественно глухой тишины и мрачного однообразия пейзажа им чудилось, будто они не плыли, а стояли на месте. Цыпа, которого тоже пленило это наваждение, заработал шестом сильнее, да настолько, что «нос» плота приподнялся, а черная вода в фарватере и по бокам заволновалась хлестче.
– Не спеши! – осадил Цыпу Эвин.
– Чего это? – ощерился тот. – Хорошо же идем!
– Делай, что говорят! – прикрикнул на Рви-Пополам Мартин Ухорез.
Цыпа неохотно сбавил темп.
И тогда откуда-то из-за туманной завеси до путешественников долетел жалобный стон.
– Это еще что? – вздрогнул Тони Бельмо.
Эдгард крутнул в пальцах свой посох, с тугим шорохом рассек им сырой воздух.
Стон повторился – став ближе и протяжнее, воющие нотки появились в нем. Смертная тоска и боль слышались в этом звуке. Разбойники поежились.
Эвин кивнул Мартину. Ухорез вполголоса отдал своим людям команду быть наготове. Те обнажили мечи. Рамси Лютый зарядил арбалет, положил его до поры рядом с собой.
Стон снова прорезал туман… сорвался на всхлип и опять сгустился до тревожного завывания.
– Что бы это ни было… – прошептал Бельмо, – оно идет на нас…
– Или мы на него, – добавил Стю.
Эвин, проговорив что-то себе под нос, начертил перед собой замысловатый знак – и тотчас его правая кисть, которой он делал пассы, окуталась красноватым сиянием, словно появилась на ней призрачная перчатка. Начертил еще один знак – уже левой рукой: и засияла его левая кисть, пальцы на которой заметно вытянулись красными стрелами.
И снова стон… Лающий всхлип, короткий вой… Уже совсем близко.
– Вон! Вон! Смотрите! – взмахнул мечом Тони.
Но и без него уже видели все… прямо по курсу бесшумно всплывший из-под воды человеческий силуэт по пояс.
– Мертвяк… – сдавленным страхом горлом хрипнул Стю Одноглазый. – Утопленник!
Это было действительно жутко. Темный силуэт, в котором нельзя было различить деталей, угрожающе торчал над неподвижной водной гладью, как вбитый в нее уродливый гвоздь. Прямо на этот силуэт несло плот. Пожалуй, только у Цыпы это зрелище не сжало сердце, воображения Цыпы не хватило на то, чтобы испугаться. Он бросил шест себе под ноги и вытянул из перевязи топор, задорно хохотнув – потому что противник не выглядел для него слишком серьезным: какой-то темный силуэт, безоружный, с пустыми руками, без клыков и когтей, подумаешь…
Вот мертвец (да кто ж это еще мог быть?..) снова испустил стон, еще громче, протяжнее и страшнее, чем раньше.
