Марина молчала, и ее дыхание раскаляло трубку так, что он лизнул край стакана, прежде чем снова выпить.
– Испугалась, принцесса? Лучше останешься в клетке?
– Нет, – едва слышно выдохнула она после долгого, мучительного колебания.
– Я решу эту проблему. Веришь мне?
– Да.
– И сама ни во что не лезь. Дай мне заработать награду. Обещаешь?
– Да, Люк.
– Умница, моя принцесса. Научись ждать. И не делай глупостей, предоставь это мне.
– Пойдешь на международный скандал? – недоверчиво уточнила она.
– Ради тебя, Марина, – ответил он, и имя ее имело вкус коньяка и лета, – я пойду даже на эшафот.
– Вы меня пугаете, ваша светлость, – с непривычной нежностью, от которой он совсем размяк и расслабился, произнесла дочь дома Рудлог.
– Я и сам себя пугаю, Марина, – совершенно искренне признался Люк. – Погубите вы меня когда-нибудь, ваше высочество. Так что, – хрипловато и иронично заключил он, – клади трубку, пока я не плюнул на все и не сорвался к тебе прямо сейчас.
Принцесса усмехнулась и отключилась.
Герцогу Дармонширу пришлось приложить немало усилий, чтобы прогнать совершенно подростковое, щенячье чувство счастья, собраться и вернуться к работе. Требовалось сделать всего несколько шагов, чтобы решить наконец загадку смертей аристократов из списка наследования Инландеров. Люк был настроен на триумф, как охотничий пес, загоняющий дичь, – но и в этой азартной гонке необходимость увидеть Марину проскакивала острыми уколами возбуждения и горячими снами.
Его светлость докурил, с наслаждением выдохнул последний дым и поднялся. Нужно было срочно сделать несколько звонков… навестить склон горы в Блакории, съездить в Лесовину… и раскрыть преступление.
Императорские сады – та часть, в которой поселили старшую принцессу дома Рудлог, – утопали в золоте, купались в алом и желтом, отражаясь в бесконечных каплях прудов, подчеркиваемые строгой прелестью черных резных пагод, медленно двигающихся по водной глади.
Здесь царила осень, овевая бежевый и красный резной павильон под названием «Забвение» сладковатым и чуть зябким ветерком, полным запахов прелой листвы, грибов, мхов и влажной земли. Широкие двери павильона выходили на большую веранду, где можно было посидеть, посмотреть на зеркально расположенный павильон на дальнем берегу огромного длинного пруда, на тихую гладь воды и мигрирующие по ней фонарики и послушать тревожные крики готовящихся к зиме птиц.
Зима в Пьентане была очень короткой – всего месяц снега на границе черного и белого сезонов, после которого начинала вступать в свои права весна, куда более смелая здесь, в вотчине Желтого, чем в любом другом городе Туры.
Ангелину, несмотря на неофициальный статус визита, встретили с такими почестями, будто она собралась замуж за наследника Йеллоувиня. Телепорт, из которого вышла принцесса, находился на залитом солнцем пригорке – и, когда она появилась, сочная трава под ее ногами оказалась покрыта яркими трепещущими цветами. Но стоило сделать шаг, как зазвучали перезвоном крошечные тисаймаси – полые трубочки на подвеске, по которым проводят палочкой, – в руках окруживших телепорт женщин, а цветы заволновались и вспорхнули вверх тысячами волшебных бабочек, собравшихся в изображение взмывающего алого сокола, рассыпавшегося воротами-радугой, в которые и прошла принцесса навстречу встречающим.
Встречала ее лично супруга императора, великолепная Туи Сой Ши, «Сапфировая бабочка» императорского сада, сохранившая к своим шестидесяти с лишним годам и прямую спину, и нежную кожу цвета топленого молока, и твердый взгляд. Торжественно, в окружении дочерей и внучек, проводила принцессу в павильон, и их процессия по залитому солнцем парку напоминала стаю дивных пташек, двигающихся так слаженно, будто они были сработавшимся боевым отрядом.
Хотя, может, так оно и было: женщины семьи Ши, по слухам, обучались боевым искусствам наравне с мужчинами и могли себя защитить.
Ани старалась не показывать настороженности от оказанной ей чести. Так могли бы приветствовать королеву или царицу, но не ее – не в том статусе была одна из сестер повелительницы Рудлога, чтобы ее одаривала благосклонными улыбками сама императрица.
Однако Хань Ши никогда не делал ничего просто так. Значит, что-то задумал. Хотя Ани наверняка узнает, что ему нужно. На встрече, только дождаться бы ее.
– Здесь будут только женщины, – сказала императрица, остановившись перед дверью павильона. – Никто не оскорбит вас мужским присутствием. Служанки будут появляться по вашему зову, – она протянула Ангелине маленький длинный колокольчик. – Позвоните, и вас услышат. Мы счастливы обеспечить вам покой и одиночество, красная принцесса.
– Благодарю, – почтительно ответила старшая Рудлог и, как велел йеллоувиньский этикет, подождала на пороге, пока величественная Туи Сой Ши с сопровождением скроется из виду. Расспрашивать, когда ее примут, было совершенно неприличным, так же как и озвучивать императрице просьбу, с которой принцесса приехала в страну долгой весны.
