– Старик, говоришь? И насколько же я стар, по-твоему?
– Да кому какое дело! – Грей и не пытался проявить уважение к Хранителю. – Ты в пророчество веришь не меньше меня! К чему этот допрос?
Задор исчез, остались сталь и холод.
– Не тебе, сопляку, рассуждать о том, во что я верю. Нужна была девчонка. Ты её встретил, обаял, рассказал всё необходимое. Этого достаточно. Судя по тому, что приполз ко мне, с пророчеством так и не разобрался. Да оно и к лучшему. Чего ты хочешь? Отлежаться? Лежи. Голодом тоже морить не стану. Но умничать будешь в каком-нибудь другом месте. Лучше вообще помолчи. Так у меня хоть иллюзия останется, что тебя здесь нет.
Эреб повернулся к Грею спиной и направился к выходу. Отповедь подействовала на раненого, как укол адреналина. Забыв про боль, он рывком поднялся и хотел схватить Хранителя, но не тут-то было. Серой молнией на плечо Эреба взлетела Нокс. Глазищи! Неожиданно они почернели. Взгляд обжег Грея, парализовал. Тело обмякло, не слушался даже язык.
Старик медленно обернулся.
– Трусливый засранец. Кошечку испугался?
Грей не мог и пальцем пошевелить, что уж говорить о достойном ответе.
– Я вообще удивляюсь, откуда ты только смелости набрался, чтобы так себя поранить. Разрушение Окуляра стоит того, чтобы дырки в себе ковырять?
Грей по-прежнему не двигался.
– Отвечай, когда я задаю тебе вопрос! – в замкнутом пространстве голос Эреба звучал как настоящий раскат грома.
Вымолвить короткое «да» никак не получалось. Грей судорожно кивнул.
– Ну, хоть что-то в тебе воспитал этот смешной комтур. – Хранитель позабыл свою былую ярость и снова надел маску добряка-книгочея. – Отдыхай, маленький заговорщик. Пусть там девочка за тебя воюет. А ты полежи. Старшую дочь она потеряет с минуты на минуту. Всё идёт почти по твоему плану. И сюда за тобой она точно придёт. Уверен, что осилишь пойти за ней?
Повторный кивок.
– Ну-ну, герой! Раскивался. Идём Нокс, противно мне тут.
Дверь за Эребом захлопнулась.
Глаза никак не хотели открываться. Голова раскалывалась. Дежавю. Первое утро на Изнанке. Соня, наконец, справилась с отяжелевшими веками.
Где я?
Кровать огромная, но на редкость неудобная, жесткая. Бесцветные обои. Шторы им под стать. Шкаф в углу напоминал скорее вертикальный гроб, чем предмет интерьера. Если верить в теорию, что комната – отражение характера человека, то хозяин этих апартаментов – чрезвычайно неприятная личность.
Соня повернула голову. А вот и сам хозяин. Рядом в кресле развалился. Глаза закрыты, руки сложены на груди.
«Надо же, – подумала Соня, – а когда спит, не такой уж он и страшный».
Взгляд скользнул на тумбочку. Здесь, прямо у изголовья, стояла фотография. На ней двое: комтур и какой-то старик, очень дряхлый. Соня решила, что ещё до конца не проснулась. Комтур улыбался! Широко, искренне. Этого просто не может быть! Девушка снова посмотрела на спящего, чтобы убедиться, что на фото точно он. Настоящий комтур пристально разглядывал Соню. От неожиданности та вздрогнула. Как же так? Он же только что мирно спал!
– Как ты себя чувствуешь? – Не такого вопроса ждала Соня от комтура.
– М-м-м, – традиционное красноречие подвело девушку.
– Не бойся, я не причиню тебе вреда. – Это уже ни в какие ворота не лезло.
Соня инстинктивно сжалась под одеялом.
Макс поднялся, отодвинул кресло подальше от кровати. Снова уселся.
– Так тебе спокойней?
Соня неопределенно мотнула головой.
– Мне надо задать тебе несколько вопросов. Пожалуйста, постарайся ответить. Это крайне важно. Судя по тому, что кричал твой друг, тебя зовут Соня. Верно?
– Брат.
– Что «брат»? – переспросил комтур.
– Это мой брат, а не друг.
– Пусть так. – Долго усидеть на одном месте Максу удавалось не часто. Комтур встал. Соня отпрянула, насколько вообще можно отпрянуть, лежа на кровати.
– Извини, я не хотел тебя пугать! – сказал он и зашел за кресло. – Так лучше?
