– На кой?!
– А там кадка с водой стоит!
– И что?!
– Так ты в неё загляни, вот и увидишь ту суку, что барахло твоё прячет! – ухмыльнулся Нил.
– Да чтоб тебя, Шкрябка! Задрал меня этот зуб – всё в башке путается! – Сучок вздел к потолку бороду и провёл ребром ладони по шее. – Вот как задрал!
– Ладно, сиди, страдалец, добуду я тебе, чем башку замотать! – Нил развернулся к выходу.
– Спасибо, Шкрябка!
– Не на чем! – ответил, не оборачиваясь, Нил и нырнул в сени.
– Охо-хохонюшки, чтоб тебя в лоб через дубовый гроб! – выругался Сучок и поплёлся за кувшином – полоскать.
Старшина лежал на лавке, баюкал на подушке распухшую вдвое щёку и мучительно думал.
В сенях хлопнула дверь.
Нил, ухмыляясь во весь рот, ввалился в горницу.
– Как жив, болящий?! – вопросил он, доставая что-то из-за пазухи.
– Не дождёшься! – прохрипел Сучок.
– Вот и ладушки! – преувеличенно бодро отозвался Нил, – Гляди, чего тебе Плава прислала!
С этими словами мастер извлёк из-за пазухи нечто мохнатое, тряпичное и совершенно бесформенное.
– Это что?! – Старшина в изумлении уставился на ком.
– Как что?! – возмущённо вскинулся Нил. – Плава тебе самонаитеплейший свой платок прислала и вот ещё чего – гляди!
Сучок сунулся к Нилу и разглядел в глубинах скомканного платка ещё один маленький свёрточек из чистой тряпицы.
– А там-то что? – устало спросил старшина.
– Так, Кондрат, Плава как узнала, что ты с зубом-то маешься, велела тебе вот это снести, – Нил сбился на скороговорку. – Средство, говорит, наипервейшее! К зубу приложить и как рукой!
– Точно? – с надеждой в голосе пролепетал Сучок.
– Точней не бывает! – усиленно закивал головой Нил. – Плава сказывала, что у них в Куньем волхв завсегда зубы им всем пользовал! Ты давай, пасть- то раззявь! Вот так, умница!
Сучок, как загипнотизированный, отщипнул тёмной рыхловатой массы, что содержалась в свёрточке, скатал в комочек и приложил к больному зубу. Нил только этого и ждал – не успел старшина закрыть рот, как платок будто сам собой обернулся вокруг головы и завязался на макушке узлом с кокетливо торчащими ушками.
– Слышь, Сучок, ну как оно, легчает?! – раздался голос Гаркуна.
Старшина поднял голову и увидел, что пока они беседовали с Нилом, в горницу набилась куча народу. В невеликом помещении, помимо Сучка, Нила и Гаркуна, обретались Гвоздь, Матица, Плинфа, Мудила, Скобель, Отвес, Струг, подручный Гаркуна Живун, а из сеней торчала рыжая башка Швырка.
– Ну, Кондрат, чего? – высказал общий вопрос Плинфа.
– Н-н-н-не зн-н-наю! Н-н-не п-п-понял ещё, – проблеял Сучок, прислушиваясь к ощущениям.
– Погодить надо. Оно ж не сразу, – рассудительно заметил Мудила.
Собравшиеся во главе с рабом божьим Кондратием сосредоточенно принялись «годить». Некоторое время спустя старшина почувствовал, что в едкий вкус нового снадобья начали вклиниваться некие необычные нотки, не сказать чтобы приятные. Он помотал головой – новый вкус усилился и начал уверенно забивать первоначальный. Сучок потрогал комочек снадобья языком. На это присмиревший вроде зуб отозвался резким всплеском боли, а новый вкус окончательно перебил старый и заполнил собой всё существо мастера. Ну, по крайней мере, то, что было свободно от боли.
– Шкрябка, а это зелье твоё, оно гной, часом, не оттягивает? – неразборчиво прошамкал старшина. – Больно у меня во рту погано.
