Оглянувшись через плечо, Джонсон прикинул, что за ними скачет дюжина воинов, а может, и больше.
Всадники приблизились и легко окружили фургон с трех сторон. Жаба и Маленький Ветер выпалили в них, и оба поразили свою цель буквально одновременно, заставив двух всадников опрокинуться с лошадей назад. Еще один индеец крутился все ближе, пока Жаба, тщательно прицелившись, не выстрелил; воин сиу схватился за глаз, осел вперед с болтающимися руками, а потом упал с лошади вбок.
Один из индейцев ухитрился забраться в фургон так же, как это сделал Маленький Ветер. Он уже замахнулся томагавком на Джонсона, когда Маленький Ветер выстрелил ему в рот. В тот миг, когда острие резануло Джонсона по верхней губе, лицо воина взорвалось красным, он рухнул с фургона назад и исчез в облаке пыли.
Джонсон схватился за окровавленное лицо, но сейчас было не время ужасаться; Маленький Ветер повернулся к нему и крикнул:
– Куда ты править? Езжать юг!
– Юг – пустоши!
Уже совсем стемнело, и было бы самоубийством сунуться ночью на крутые утесы и в ущелья пустошей.
– Езжать юг!
– Мы погибнем, если поедем на юг!
– Мы погибнуть все равно! Езжать юг!
И тут Джонсон понял, о чем ему толкуют. Их единственная надежда, зыбкая надежда, заключалась в том, чтобы направиться в места, куда индейцы за ними не последуют. Он хлестнул упряжку, и фургон устремился на юг, в сторону пустошей.
Перед ними была миля открытых прерий, а индейцы снова окружили их со всех сторон, вопя и стреляя. Стрела обожгла ногу Джонсона, пригвоздив его штанину к деревянным козлам фургона, но он почти не почувствовал боли и продолжал ехать. Становилось все темнее и темнее; с каждым выстрелом ружья выбрасывали яркую вспышку. Индейцы, распознав план беглецов, преследовали их еще ожесточеннее.
Вскоре Джонсон уже не мог различить размытую темную линию пустошей у края прерии. Плоская равнина как будто обрывалась в черное ничто, и они с пугающей скоростью приближались к этому месту.
– Держитесь, парни! – закричал он, не сдерживая коней, и фургон перевалил через край, в темноту.
В пустошах
Тишина под убывающей луной.
Вода струйкой текла ему на лицо, на губы. Он открыл глаза и увидел нагнувшегося над ним Маленького Ветра. Джонсон приподнял голову.
Фургон стоял на колесах. Лошади негромко пофыркивали. Они находились у подножья темных утесов, вздымающихся высоко вверх.
Джонсон почувствовал жгучую боль в ноге и попытался шевельнуться.
– Лежать, – напряженным голосом сказал Маленький Ветер.
– Что-то не так с…
– Лежать, – повторил тот. Положил фляжку и протянул другую. – Пить.
Джонсон отхлебнул, поперхнулся, закашлялся. Виски обожгло ему горло и попало на порез на губе, отчего порез тоже начало жечь.
– Пить еще, – велел Маленький Ветер. Он резал ножом штанину Джонсона.
Джонсон вскинулся, чтобы посмотреть.
– Не смотреть, – сказал Маленький Ветер, но было уже поздно.
Стрела проткнула правую ногу, пройдя под кожей и пригвоздив ее к сиденью. Кожа вокруг раны припухла и воспалилась.
Джонсон ощутил приступ головокружения и тошноты. Маленький Ветер подхватил его.
– Ждать. Пить.
Джонсон сделал большой глоток. Головокружение вернулось.
– Я исправлять, – сказал Маленький Ветер, нагнувшись над ногой Джонсона. – Не смотреть.
Джонсон уставился в небо, на луну. Облака проплывали мимо. Он нащупал флягу с виски.
– Как Жаба?
– Лежать теперь. Не смотреть.
– С Жабой все в порядке?
– Не беспокоиться теперь.
– Где он? Дай мне с ним поговорить!
– Теперь ты чувствовать боль, – сказал Маленький Ветер и напрягся.
Раздался резкий звук, и Джонсон ощутил боль такую острую, что завопил; его голос эхом отозвался в темных утесах. Он тут же почувствовал опаляющее жжение, которое было еще хуже. Он не мог кричать, ловя ртом воздух.
Маленький Ветер поднял окровавленную стрелу, видную в лунном свете.
