– Закончить теперь. Я закончить.
Джонсон начал было вставать, но Маленький Ветер толкнул его обратно и дал ему стрелу.
– Оставить себе.
Джонсон почувствовал, как теплая кровь течет из открытой раны; Маленький Ветер перевязал ее полосой ткани, отрезанной от своей банданы.
– Хорошо. Теперь хорошо.
Джонсон толкнул себя вверх. Он ощутил боль, когда встал, но терпимую; он был в порядке.
– Где Жаба?
Маленький Ветер покачал головой.
Жаба вытянулся в задней части фургона. Одна стрела сбоку насквозь пронзила его шею, две другие воткнулись в грудь. Глаза Жабы смотрели влево, рот был открыт, как будто он все еще удивлялся тому, что мертв.
Джонсон никогда раньше не видел мертвецов. С жутким чувством он закрыл спутнику глаза и отвернулся. Он испытывал не столько грусть, сколько ощущение, что он вовсе не находится здесь, в этом пустынном уголке Запада, что он не остался здесь один, с каким-то индейским следопытом, что ему не грозит смертельная опасность. Его разум просто отказывался такое принять.
Ища, чем бы заняться, он сказал:
– Что ж, нам лучше его похоронить.
– Нет!
Маленький Ветер, похоже, пришел в ужас.
– Почему нет?
– Сиу найти его.
– Не найдут, если мы его похороним, Маленький Ветер.
– Сиу найти место, они выкопать его, снять скальп, забрать пальцы. Женщины приходить, забрать больше.
Он показал на свой пах.
Джонсон задрожал:
– Где сиу сейчас?
Маленький Ветер показал на равнину за утесами.
– Они уходят или остаются?
– Они оставаться. Они приходить утром. Может, приводить больше воинов.
На Джонсона навалилась усталость. Нога его пульсировала болью.
– Мы уедем отсюда, как только рассветет.
– Нет. Уезжать сейчас.
Джонсон посмотрел вверх. Облака стали гуще, луну окружала бледно-голубая кайма.
– Через несколько минут станет темно – хоть глаз выколи. Не будет даже лунного света.
– Должны уезжать, – настаивал Маленький Ветер.
– Чудо, что мы все еще живы, но мы не сможем ехать по пустошам в темноте.
– Уезжать сейчас, – сказал Маленький Ветер.
– Но мы погибнем.
– Мы все равно погибать. Уезжать сейчас.
Они двинулись сквозь кромешную тьму.
Джонсон правил фургоном, Маленький Ветер шел в нескольких шагах впереди с длинной палкой и пригоршней камней. Когда он не видел, что находится впереди, он бросал камни. Иногда проходило много времени, прежде чем камни ударялись о землю, и раздавшийся звук был далеким, глухим и давал слабое эхо. Маленький Ветер понемногу продвигался вперед, постукивая по земле палкой, как слепец, пока не находил край пропасти, и тогда показывал фургону другое направление.
Их продвижение было изматывающим и болезненно медленным. Джонсон сомневался, что они делают больше нескольких сотен ярдов в час; это казалось бессмысленным. На рассвете индейцы ринутся в ущелья, возьмут их след и найдут за несколько минут.
– Какой смысл? – вопросил он, когда пульсирующая боль в ноге стала особенно сильной.
– Посмотреть на небо, – сказал Маленький Ветер.
– Я вижу небо. Оно черное. Небо черное.
Маленький Ветер молчал.
– Так что там с проклятущим небом? – спросил Джонсон.
