дорогу не посещали разбойники и бандиты.
С другой стороны, дорога на Ларами и Шайенн вела на юг. И она кишела разбойниками. Иногда они грабили эмигрантов, едущих сюда на поиски удачи, но особенно охотились на все, что двигалось из Дедвуда на юг. Кроме них, мародерствовали банды индейцев, которым помогали белые бандиты, такие как печально знаменитый Хурма Билл – говорили, он возглавлял дикарей, вырезавших всю группу Меца в Красном Каньоне в начале нынешнего года.
Линия дилижансов начала действовать этой весной с единственным вооруженным охранником, или «курьером», сидевшим рядом с возницей. Довольно скоро назначили двух курьеров, потом – трех. В последнее время их никогда не бывало меньше четырех. А когда раз в неделю на юг отправлялся «Золотой дилижанс», он путешествовал с конвоем из дюжины до зубов вооруженных охранников.
И все-таки они не всегда прорывались. Порой им приходилось вернуться в Дедвуд, а порой их убивали и забирали золото.
– Вы имеете в виду, что охранников убивали?
– И охранников, и пассажиров, – сказал Перкинс. – Эти грабители запросто убивают всех, кто попадается им на пути. Таков их способ делать дела.
– Это ужасающе!
– Угу. Хуже некуда.
– Как же я уеду?
– Ну, это я и пытаюсь вам объяснить, – терпеливо проговорил Перкинс. – Куда легче явиться в Дедвуд, чем из него уехать.
– Что я могу предпринять?
– Что ж, придет весна и дела пойдут чуть получше. Говорят, «Уэллс Фарго»[58] откроет линию почтовых дилижансов, а у них есть опыт избавления от сорвиголов. Тогда вы будете в безопасности.
– Весной? Но сейчас сентябрь!
– Полагаю, да, – отозвался Перкинс.
– Вы пытаетесь сказать, что я застрял здесь, в Дедвуде, до весны?
– Полагаю, да, – ответил Перкинс, наливая ему очередную порцию.
Жизнь в Дедвуде
В последние часы много стреляли, и Джонсон провел беспокойную ночь. Он проснулся с головной болью; Перкинс подал ему крепкий черный кофе, и Джонсон отправился посмотреть, что можно сделать, чтобы собрать деньги.
Ночью снег растаял, и теперь на улице было по лодыжку вонючей грязи, а на деревянных домах виднелись полосы влаги. Дедвуд выглядел особенно мрачным, и перспектива остаться здесь на шесть или семь месяцев приводила Джонсона в уныние.
Его настроение не улучшилось, когда он увидел труп, лежащий на спине в уличной грязи. Вокруг тела жужжали мухи, над ним стояли три-четыре бездельника, покуривая сигары и обсуждая убитого человека, но никто не сделал попыток убрать труп, а проезжающая мимо упряжка лошадей только обогнула его.
Джонсон остановился:
– Что случилось?
– Это Вилли Джексон. Нынче ночью он угодил в свару.
– В свару?
– Думаю, он увлекся спором с Черным Диком Кэрри, и они уладили разногласия уже на улице.
Другой человек сказал:
– Вилли всегда слишком много пил.
– Вы имеете в виду, что Дик застрелил его?
– Ему такое не впервой. Дик любит убивать. Делает это при каждой возможности.
– И вы собираетесь просто оставить его здесь?
– Не знаю, кто будет его переносить, – сказал один из зевак.
– Да, у него нет родственников, которые бы беспокоились о нем. Был брат, но умер от дизентерии месяца два тому назад. Они разрабатывали маленький участок в паре миль к востоку отсюда.
– И что сталось с этим участком? – спросил один из мужчин, щелчком сбивая пепел с сигары.
– Кажись, никакой прибыли он не дал.
– Ему никогда не везло.
– Да, Вилли никогда не везло.
– Значит, тело просто останется здесь? – спросил Джонсон.
Один человек ткнул большим пальцем в сторону лавки, перед которой они стояли. Вывеска гласила: «Ким Синг. Стирка и глажка».
– Ну, он перед лавкой Синга, и, наверное, Синг уберет его, прежде чем он начнет чересчур вонять и портить ему бизнес.
