идиотом, а толковых помощников так не называют. Поэтому Тимур считал – чем быстрее он выйдет на вождя, тем быстрее договорится о действиях по освобождению Алены. Ведь они подразумевали штурм логова дампов, а его мог санкционировать исключительно Руго. Так зачем тратить время на общение с бестолковым Люмом?
Но сам «двуглазый» считал иначе.
– Ты будешь отвечать мне, мерзкий хомо! – взвизгнул он. – И немедленно! Еще раз спрашиваю – что случилось с Лысом?
У Люма имелся целый ряд причин для того, чтобы нервничать. Все они стали следствием важных событий, случившихся за последние сутки. И во всех Люм принимал активное участие – как в силу обстоятельств, так и ведомый собственными амбициями.
Он давно мечтал занять место первого помощника Руго, но мешала высокая конкуренция среди двуглазых шамов. Главным претендентом на роль «правой руки» вождя являлся умный и рассудительный Лыс, возглавивший операцию по поиску золота Гохрана. Но он пропал вместе с Тимуром и остальной командой, хотя планировал вернуться уже к утру.
Узнав утром о чрезвычайном происшествии, встревоженный Руго поручил розыск исчезнувшей экспедиции Люму, наказав ему разбиться в лепешку. И не преминул напомнить о том, что, вообще-то, руководить поиском золота изначально должен был Люм, но увильнул от опасного задания, сославшись на простуду. Вот теперь пусть за все и отдувается, раздолбай. И не дай бог, если с Лысом и Тимуром случились серьезные неприятности.
Понимая степень ответственности, Люм взялся за работу с несвойственным ему энтузиазмом. Однако за весь день не смог обнаружить ни одной существенной зацепки – если не полагать таковой вести о гибели старшины Гермеса, просочившейся из-за стен Стадиона. Новость, безусловно, казалась любопытной. Только вот какое отношение она имела к исчезновению Лыса, Тимура и всей их команды? Скорее всего – никакого, решил «двуглазый».
Между тем истекал срок, отведенный Руго на розыски, а вместе с ним таяли шансы Люма на успех и карьерный рост. Собственно, срок уже практически истек, так как вождь велел сообщить о результатах сразу после захода солнца. К счастью для Люма, Руго пока что находился в
Люм приготовился к худшему, гадая, как именно накажет его Руго. Ведь он срывал важное задание не в первый раз, а терпение у вождя не железное – зато много изобретательности, когда речь идет о расправе. Может, к примеру, выпарить один глаз, одним махом понизив среднего шама до уровня младшего. А то и вовсе мозги заживо сварит, превратив их в студень. Разве не жуть?
Существовала и еще одна причина для страха, которая, пожалуй, перевешивала по значимости все остальные. Но о ней Люм боялся даже подумать, упрятав на самое дно своей памяти. Ведь если об этом докопается Руго, то… то… Нет, лучше вовсе не думать, если не хочешь угодить в пасть к удильщику.
После захода солнца Люм окончательно упал духом и, образно говоря, сложил лапки в преддверии неизбежной кары. От ужина и то отказался, полностью утратив аппетит. Как вдруг от поста наружного наблюдения поступило сообщение о появлении Тимура.
«Двуглазый» аж подпрыгнул от радости – есть, есть на свете удача! Правда, тут же озадачился, узнав, что хомо вернулся один. Что бы это значило?
Так или иначе, судьба давала шанс развернуть ситуацию в свою пользу. «Надо подать возвращение хомо, – подумал средний шам, – как мое личное достижение. Но для этого требуется допросить Тимура еще до того, как появится Руго. Иначе он получит всю информацию из уст хомо, а я останусь ни при чем. А я же, блин, старался! Можно сказать – в лепешку расшибался».
Вот почему «двуглазый» решил сразу же взять Тимура в оборот. А когда тот начал ерепениться, моментально рассвирепел. Видя, что Тимур молчит, шам грозно выкатил из орбит подслеповатые глазки и рявкнул, брызгая слюной:
– Ты что, оглох?! В последний раз спрашиваю, мерзкий хомо, – где Лыс и Гук?!
Но писклявое рявканье так и не произвело должного впечатления на «мерзкого хомо». Решив, что вздорный мутант кидает понты, Тимур выдержал паузу. И лишь затем с достоинством отозвался:
– Слушай, чего ты визжишь, как хоммут недорезанный? Лучше скажи, где Руго?
– Вождь сейчас очень занят, болван! Докладывай мне.
– Не могу. Вождь мне строго наказал, что информация совершенно секретная, и докладывать я должен только ему. Так что веди меня к Руго.
– Мне он о таком не говорил. Думаю, что ты врешь, хомо. Даю тебе последний шанс признаться во всем добровольно.
Люм произнес последние слова почти спокойно, без истерики – как прокурор Вышинский, о котором он однажды слышал в Космосе. Но с такой зловещей интонацией и с таким поганым выражением на физиономии, что у Тимура засосало под ложечкой. Мелькнула мысль – уж не переборщил ли он, игнорируя значимость «двуглазого»?
– В чем это я должен признаваться? – отозвался, стараясь сохранять самообладание. – Ты чего мне шьешь, чувырла?
– Я не умею шить, дебил. Немедленно чистосердечно признавайся во всех преступлениях, а не то пожалеешь. Считаю до трех. Раз…
Тимур молчал. Кто знает, что на уме у этого среднего шама? Как-то странно он себя вел. Ясно же сказано – дело срочное и секретное, докладывай Руго. А он даже не почесался. В чем подвох?
