– Не у тебя… В заброшенных городах могут бродить опустившиеся ВУВ-ы, «Выжившие из Ума Волобуи», – знаешь о таких? Неизвестно, что им придет в голову.
– Разберемся как-нибудь. Ты считаешь, я ВУВ-ов не видала? Ну что, замётано, едем, или ты испугался, ковбой?
Вечером Данди и Бабум сообщили, что не смогут участвовать в их поездке. Не смогут так не смогут, им и вдвоем хорошо.
Рано утром Ветров и Мэри были уже в Аршаке. Быстро нашли Акифер. Зиккурат отлично сохранился.
Силуэт многоступенчатой пирамиды, составленный как бы из острых каменных углов и зазубрин песчаного цвета, отчетливо выделялся на фоне утренней влажной дымки, закрывающей далекие своды огромной по земным меркам пещеры. И пещера, и дымка, и зиккурат, и весь необъятный внутрипещерный пейзаж равномерно подсвечивались встроенной в своды волоконно-оптической системой, которая входит составной частью в сложную общепланетарную систему, транслирующую преобразованную энергию солнца с освещенной стороны Луны и распределяющую свет по всем освоенным селенитами внутренним пространствам, туннелям и жилым помещениям.
«У нас, на Земле, сохраняют свою устойчивость и не обваливаются пещеры протяженностью до нескольких километров и высотой в несколько сот метров, – подумал Юрий. – Здесь притяжение на порядок меньше. Да и плотность, вернее – удельный вес лунных пород, значительно ниже плотности земных. Отсюда и устойчивость таких огромных полостей. Не исключаю того обстоятельства, что селениты, возможно, дополнительно укрепляли полости с помощью встроенных металлических конструкций. Вот откуда может происходить эффект долгой вибрации поверхности Луны. А с другой стороны… К черту аналитику, к черту твой занудно-инженерный, тусклый, ограниченный, рациональный взгляд на мир. Какая же здесь все-таки красота. Смотри, смотри, Ветров, смотри во все глаза, старый циник. Вот оно перед тобой – царство лунных эльфов. Просто сказка какая-то. И рядом эта потрясающая лунная девушка, настоящая лунная принцесса. Вкушай это мгновение, то самое – редкое мгновение, которое действительно хочется остановить».
– «Владыка дом основал, святилище светлое, чье сердце сотворено искусно!» – продекламировала Мэри.
Вошли в лабиринт.
Стены сложены из старинного добротно отформованного кирпича. Углы и подсвеченные ниши отделаны прекрасного качества керамикой, на полу – идеально подогнанные друг к другу каменные плиты; очевидно, что уже в те давние времена селениты владели развитыми строительными технологиями.
– «Сердце святилища – нить скрученная, никто ее не размотает! Положение святилища – Звезда, Площадь на Небе стоящая!»
– Мэри, я тебя действительно недооцениваю. Ну, давай попробуем размотать эту нить скрученную. Нам бы добраться до сердца святилища. Я пойду направо, ты налево. Идем две минуты. Или до развилки. Потом поворачиваем назад, встречаемся снова здесь. Итак, до встречи через… через четыре минуты! Будет что-то подозрительное, дай сигнал или кричи. Я тоже. Давай, милая.
Ветров шел по коридорам лабиринта. Под потолком – прорези стен, через которые падали наклонные лучи света. Коридор петлял, пол поднимался и опускался, но развилок не было. Далеко ли продолжался этот проход между кирпичными стенами? – непонятно. Через каждые три-четыре метра проход резко поворачивал. Тишина. Прошло две минуты. «Пора возвращаться к точке встречи. Если Мэри не нашла святилище, будем думать, что делать. Пойдем по одному из коридоров, но вместе. Правила движения по лабиринту нам известны».
«Так. Здесь мы расстались. Мэри задерживается».
– Мэри, Мэри, где ты?
Ответило только эхо. «Что за черт, не может быть. В это невозможно поверить».
– Мэри, я иду!
Он побежал по коридору влево.
«Чего я бегу? У меня нет оружия, я не смогу ее защитить. Все равно… Надо догнать, может, недалеко ушли.
Никаких развилок. Она могла дойти… вот сюда примерно. – Ветров бежал дальше, кричал. Коридор разветвлялся. Куда повернуть? Заскочил в один проход, вернулся, заскочил во второй, в третий. – Никого. Что могло произойти?
Мэри, конечно, способна на розыгрыш. Да нет, слишком жестокая шутка. Она давно уже выскочила бы уже из-за поворота: „Ха-ха-ха, испугался, земляшка?“ Что-то случилось. Беспечность. Моя непростительная беспечность. Тупоумие. Слишком все шло гладко. Зачем я вообще согласился на эту поездку? Должны же оставаться какие-то следы насилия. Надо медленно идти назад и внимательно смотреть по сторонам, по сторонам и на пол. Вот. Это случилось здесь. Здесь, здесь. Следы. Так, быстро вызвать Вовку. Он знает, что надо делать. Оповестить власти Аршака. Оповестить Армстронга. Тот скажет что-то типа „я-всегда-знал-что-все-это-добром-не-кончится“. Черт с ним, наплевать на его слова. Надо Мэри найти. Не прощу себе, если с ней что-то случится. Уже случилось, старый дурак. Вот почему мне вспоминалась „Юнона и Авось“: „Я тебя никогда не увижу…“ Нет, нет и еще раз нет.
Лунный бог мудрости Энки не подпустил к своим знаниям чужаков, поклоняющихся другим богам. В этом есть что-то непонятное, символичное и грозное, напоминающее о греческих трагедиях, где усилия смертных оказываются ничтожными и бессмысленными перед волей богов.
Да, вот и наступило, Юрий Сергеевич. При чем здесь шумерские боги? Сам во всем виноват. Сам и предал свою любовь. Так, как предсказывала цыганка. Подвел, оставил в опасности – значит предал. И теперь станешь изгоем, предателем, „магардо“, как говорила та молодая чавела».
Местный шериф прибыл очень быстро – минут через десять-пятнадцать. Шельга появился через час.
