Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

по плечу. – Мне кое-что еще предстоит сделать. Куда вы приказали направиться шоферу?

Я ответил – к железнодорожной станции.

Вскоре он вернулся. Его немигающие кошачьи глаза смеялись.

– Pardieu, друг мой, – хихикнул он, – я нашел чемодан с одеждой в комнате профессора Джадсона и сжег его. Черт побери, вчера я выгнал его в том самом греческом костюме. Возвратившись, он найдет только тлеющие угольки своей современной одежды! Интересно, какое впечатление он произведет в одеждах мсье Нерона? Ля-ля, он сможет сниматься в фильмах и неплохо зарабатывать!

Ухмыляющаяся мумия

– Это вы, де Гранден? – крикнул я, услышав за дверью звук быстрых шагов по полированному паркету гостиной.

– Нет! – раздался сердитый голос, и мой друг, профессор Фрэнк Баттербо, вошел в мой кабинет.

– Прости за то, что вхожу, Троубридж, – сказал он в оправдание, – но я слишком возмущен, чтобы сейчас извиняться за неудобство. Посмотри на это! Посмотри на эту чертову мерзость… – он замолчал, захлебнувшись от гнева, и дал бумаге еще одну враждебную характеристику. – На эту непотребную, законченную…

– Что это? – спросил я, направляясь к оскорбительному документу.

– Что это?! – повторил он. – Это оскорбление, грубое оскорбление, вот что это такое. Послушай это…

Выхватив широкий черный шнурок, висящий на шее, он достал из кармана своего белого жилета золотое-из-панциря-черепахи-пенсне, водрузил на свой огромный нос и, рубя слова, прочел голосом, скрипящим от негодования:

Д-ру Фрэнку Баттербо,

Бичз, Харрисонвилль, Нью-Джерси.

Уважаемый доктор Баттербо,

Надгробный камень, который вы заказали для вашего участка на кладбище Роздейл, был подготовлен в соответствии с вашими указаниями и теперь готов к доставке.

Мы будем признательны, если вы сообщите, когда вы встретитесь с нашим представителем на кладбище и укажете место для размещения памятника.

В соответствии с вашим заказом на камне начертано:

Доктор ФРЭНСИС БАТТЕРБО

23 августа 1852 – 18 октября 1926

Cave Iram Deorum[112].

Искренне ваше,

АГЕНТСТВО

«ИЗГОТОВЛЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ ЭЛГРЕЙСА»

– Ну… – начал было я, но он прервал меня.

– Ну, к черту! – прохрипел он. – Это не «ну». Я получил эту записку с сегодняшней послеобеденной почтой и приехал в город как ошпаренный, чтобы послать сотрудников Элгрейса кипеть в аду за присылку такой белиберды. Обнаружил, что они заперли фирму на весь день. А Джон Элгрейс по телефону у себя дома в ответ на головомойку, что я ему устроил, нагло и желчно заявил, что он действовал по моему распоряжению. По моему распоряжению, представляешь? Заявил, что я дал письменное разрешение на подготовку памятника для моего фамильного участка на кладбище и…

– И он? – недоверчиво сказал я. – Ты имеешь в виду, что это письмо про надгробие – единственное, что у тебя есть?

– Дым и пепел, да! – заорал профессор. – Думаешь, я не помню, заказывал ли я надгробный камень для своей собственной могилы? И приказал ли выбить собственное имя? И выбить трижды чертовскую сегодняшнюю дату? Сегодня восемнадцатое октября, если ты позабыл. И почему, во имя пылающего ада, я должен иметь на моей надгробной плите такую глупость, как Cave Iram Deorum, даже если бы мне ударило в голову, и я приказал бы это сделать?

– Подожди, профессор, – попросил я. – Я немного подзабыл латынь. Cave Iram Deorum… давай посмотрим, что это значит…

– Это означает «Остерегайтесь гнева богов», если тебе угодно, – отвечал он, – но это не имеет значения. А вот что я хотел бы узнать: что за дьявол осмелился заказать надгробие с моим именем…

– Pardonnez-moi, мсье, возможно, кто-то делает la mauvasse plaisanterie[113] – как вы это говорите? – розыгрыш? – Жюль де Гранден, весьма галантный, в безупречной вечерней одежде, с белой гарденией в лацкане и тонкой тростью из эбенового дерева в руке, улыбался нам из дверного проема.

– Троубридж, mon cher, – обратился он ко мне, – я позволил себе войти без стука, чтобы спасти милейшую Нору от неприятности отпирания дверей, и я не мог сбежать, услышав о чрезвычайном положении этого джентльмена. Вы не расскажете мне больше, мсье?

Он посмотрел на профессора своими круглыми, по-детски распахнутыми голубыми глазами.

– Больше, больше? – рявкнул профессор Баттербо. – Это все, что есть, большего нет. Какой-то дурак с извращенным чувством юмора подделал мое имя