– Я согласна быть амазонкой, – произнесла она. – Мне этого хватит. Я не бык с яйцами.
И быстро двинулась мимо Ципы к двери. Последнее, про быка, конечно, не следовало говорить. Точно, не следовало. Не удержалась.
Ципа, в отличие от нее, не ответила Маргарите. Но в глазах Ципы, в последний момент, когда проходила мимо и еще видела их, Маргарита прочитала горячее, страстное обещание: не прощу! ни в жизнь!
Ну и пожалуйста, проговорила Маргарита про себя, открывая дверь в приемную.
Там ее уже заждались. Машины, оказывается, пришли, шоферы звонили снизу, а без нее никто не мог разбиться на группы – чтобы и всем разместиться и чтобы в одном направлении.
– Притворяетесь, господа! Никогда не поверю в такую вашу беспомощность! – с преувеличенной патетикой возгласила Маргарита.
И принялась делить всех на четверки.
Им с Ципой было в одном направлении, и лучше бы всего было ехать одной машиной, но Маргарита сумела подобрать себе маршрут так, чтобы сесть отдельно от нее. Каждый, перед тем, как покинуть приемную, полагал необходимым подойти к Маргарите и попрощаться с ней. Ципа, одевшись и выходя из приемной, на Маргариту даже не взглянула.
– Ой, ты не можешь себе представить, как она его достала! Он прямо с ума сходит от нее! – Голос у Полины в телефоне звенел. – Ей все что-то нужно, все что-то не так, все не по ней. Прямо с ума сходит, буквально!
– Ну так и зачем он ее терпит? – спросила Маргарита. – Что за нужда?
– Ой, ну что ты! – отозвалась Полина. – У нее столько знакомств в Америке. У нее там и в конгрессе, и в сенате, и в университетах. А у Артема в Америке никаких зацепок, нужно же как-то с Америкой завязывать отношения. Он даже сам в Америке не был ни разу. Не говоря уже о том, чтобы нас с Лиской вывезти…
Полина была с Маргаритой прямодушна и непосредственна до того, что иной раз Маргарите казалось, не род ли уж это хитрости? Их отношения, несмотря на ту историю с зампредом и полное прерывание всяческого неформального общения Маргариты с самим Скоробеевым, ничуть не изменились, и Полина, случалось, докладывала Маргарите о таких семейных делах, знать о которых Маргарите никак не следовало да и не хотелось. Похоже, что Полине не с кем больше было поделиться. О Ципе она говорила с тем бо?льшим удовольствием, что ей было известно от Маргариты об их взаимной антипатии. Того, что такими разговорами продает мужа, она словно бы не понимала. Или понимала, но считала это в порядке вещей? По принципу, проблемы начальства – твои проблемы?
От мыслей об этом Маргарита испытывала иногда едва не физическую тошноту. Ей хотелось простых, ясных отношений со всеми и во всем, работать, делая свое дело – как можешь, сколько можешь, выкладываясь до дна, – и все, больше ничего, а получалось, что дело обрастало всякими дополнительными условиями, обязанностями, занятиями, и они становились главным.
Дверь приемной раскрылась, и в ее проеме возникла Ципа.
– Все, счастливо. Предмет нашего разговора, – произнесла Маргарита в трубку – пока Ципа еще не могла слышать ее.
– Ой, ну надо же, опять! – воскликнула Полина. – Танк, настоящий танк. – И попрощалась: – Ладно, тебе тоже счастливо. Последи, если будет выпивон, чтобы Артем не злоупотреблял.
Накануне был день рождения одного из членов комиссии, многие по такому случаю приходили на заседание комиссии с сумками для застолья, и тогда после заседания устраивалось еще одно: уже с заздравными речами.
– Что, никого еще нет? – проговорила Ципа, проходя в приемную.
После того их разговора в маленькой комнате она больше никогда не здоровалась с Маргаритой.
– Нет, рано еще, – сказала Маргарита.
– А Артем там? – снимая дубленку, помещая ее на вешалку, ткнула Ципа пальцем в сторону кабинета.
– Нет еще, – с прежней короткостью отозвалась Маргарита.
– Тогда, если я кому понадоблюсь, я на его месте, – тоном приказа сказала Ципа и, раздирая на ходу расческой волосы, прямиком направилась к кабинету, распахнула и без того раскрытые двери во всю ширину, вошла и плотно закрыла их за собой. Было слышно, закрылись следом и двери внутренние.
Она давно уже взяла себе за правило приходить минут за сорок до начала заседания и, обосновавшись в кабинете Скоробеева на его месте, звонить по телефону правительственной связи. Таких телефонов было два, АТС-1 – для самого высшего правительственного круга, и Ципа звонила исключительно по нему. Телефон АТС-2 стоял на столе и у Маргариты, трубку у него снимала обычно она, а аппарат АТС-1 стоял только у Скоробеева. Иметь возможность позвонить по АТС-1 значило гарантированно попасть на само первое лицо, а не на помощника. Звонком по АТС-1 разрешались во мгновение ока все проблемы, которые до этого нельзя было решить долгие недели и месяцы. Но самое главное, пользуясь этим телефоном постоянно, как бы оказывался сопричислен к тому властному кругу, которому было положено пользоваться АТС-1, принадлежал к нему по полному праву, становился в нем своим, и с тобой уже нужно было считаться именно как со своим. Скоробеев, приезжая к началу заседания и обнаруживая Ципу на своем месте со снятой трубкой АТС-1, приходил в ярость, но обрушивалась она неизменно на Маргариту. «Я ее не должна была пускать?» – спрашивала Маргарита. «Не должна, не
