– А ты думаешь – правда? Божиня милосердная, Кинфер, ты ж маг! Разве маги верят в демонов?
– Так байка больше про паука, чем про демонов, – заметил эльф. – Миры-то в самом деле существуют, и магоны тоже, а как именно орки это объясняют – к пауку и туману мало относится.
Наузница улыбнулась и потянулась к кувшину с компотом, подлила себе и Кинферу.
– Как раз относится. Зеленый паук, в которого верят тутошние орки, – это воплощение Тэрьи. Ты ж слышал про Тэрью?
– Да! Это девочка из сказки про погонщицу слонов!
– Про погонщицу чего?
– Ну, слоны. Сказочные животные. Здоровенные – жуть! Уши – во! Губищи – во!
Если бы наузница знала Оля и провела шесть лет, слушая его сказки, она бы пришла в восторг от того, как точно Кинфер передразнил своего школьного приятеля. Но Ихана не училась в Магической Школе, не слышала сказок Оля и потому смотрела на эльфа ошалело.
– Наверное, это другая история, – смешался Кинфер и подергал серебряную сережку в левом ухе. Под растерянным взглядом наузницы ему стало до крайности неловко.
– Тэрья – первый демон, пришедший в Идорис, – пояснила Ихана, все еще поглядывая на Кинфера настороженно, – а поедающий память Паук – одно из ее воплощений. Знаешь, здешние орки не очень-то рвутся сгинуть в зеленом тумане, но при этом верят, что станут магонами и обретут новый дом в Азугае. Позднее, когда Идорис перестанет годиться им для жизни.
– А почему он должен перестать им годиться?
– Потому что демоны высасывают силы Идориса и вдобавок уводят в Даэли призорцев, нарушая многовековое равновесие. Последнее не касается Гижука, но все-таки… Мир меняется, Кинфер, ты же этого не будешь отрицать? Как и исхода призорцев.
– Не буду. Я навидался подобного, Ихана. Заболоченных рек, брошенных селений, бесчинствующей нечисти. Иногда я проезжаю места, где бывал ребенком, и вижу, что они стали иными, и редко это бывают хорошие перемены. Да, мир меняется, это правда. Но винить в этом демонов – глупость.
– Не знаю, Кинфер. Я и сама смеюсь над орками, когда они приходят просить обережки от тумана. Но у каждой байки есть корешок, правда? Если присмотреться, откуда он растет, то нередко можно докопаться до были.
– До пыли, – промычал в свою чашку эльф. – Можно верить в этот туман и в демона-паука, а можно не верить. Как в твои обережки.
Ихана вслед за ним посмотрела на увешанную веревочными плетенками стену. Торчащие перья, тусклый блеск рыбьей чешуи, цветастые камешки, крошечные травяные букеты…
– Никогда не была в Эллоре, – сказала вдруг она. – Говорят, маги эльфов-исконцев не обучаются в Школах и колдуют совсем иначе. Тряпичные куколки, мертвые зверушки, перья и зубы в чашах, мать-природа и горстка золы. Ну, так говорят.
– Говорят, – согласился Кинфер.
Наузница помолчала и строго объявила:
– А в обережках – истинная охранная магия.
– Не чую я никакой магии.
Ихана покивала, медленно отодвинула чашку.
– Мало ли чего ты не чуешь, Кинфер.
Маг тоже отставил чашку и поднялся. Наузница медлила. Обзор на вырез открывался превосходный.
Ихана разглядывала свои руки, Кинфер – Ихану. Пауза затягивалась.
– Спасибо за угощение, – сказал наконец маг.
– На здравие, – наузница неторопливо поднялась, оперлась на стол, подавшись к эльфу. – Приходи когда захочешь, буду рада. Я говорю это от сердца, а не из вежливости, если ты вдруг не понял.
Маг кивнул и пошел к двери.
– Эй, Кинфер!
Он обернулся. Ихана улыбалась.
– Тебе не нужно тревожиться из-за зеленого тумана, даже если он придет.
– Правда?
– Конечно. Он орков забирает, а не эльфов!
Сразу возвращаться в Ылгу Кинфер не стал. Нашел-таки в себе силы сходить на раскопку: все равно почти треть пути пройдена, да и сонливость вроде как развеялась на воздухе.
Близнецы с мрачной решимостью последовали за магом.
– А нечего, – рассудил Жоркий. – Пусть эти бродяги знают, что в случае чего будет кому их головы поотрывать-то.
– Да они ничего плохого не делали, – неубедительно попытался вступиться за Странников Кинфер.
