Это была катастрофа.
Кит слыхал, как страдающий желудочным гриппом гусь выдавал более красивые ноты. Слыхал, как более музыкально скреблись под землей кроты. А когда Койот запел, показалось, будто утка подавилась сосновой шишкой.
Выдры пустились в беспорядочную импровизацию, кто во что горазд. Пока они играли, Койот плясал по сцене, дрыгая конечностями туда-сюда, запрокидывая голову в вое, а затем встал на задние лапы и заскакал. Никому еще не доводилось видеть такого звериного танца, и понятно почему. Больше всего он напоминал тяжелый случай пенной лихорадки.
– Оу-оу-оу-у-у-у-у-у-у! – завывал Койот.
– По-моему, ни один из них понятия не имеет, как играть на своем инструменте, – сказал Кит.
– По-моему, они вовсе не рок-группа, – отозвалась Эйни.
У Кита шерсть встала дыбом. Некоторые животные умеют чувствовать надвигающуюся грозу или что корабль в море вот-вот потонет. Кит, как и любой сирота, проживший достаточно долго, чтоб отрастить усы, обладал способностью чуять беду до того, как она укусит.
– Кит, смотри. – Эйни вертела головой, оглядывая толпу.
Из сумерек просачивалось все больше выдр в темных очках и скапливалось по краям толпы, окружая ее со всех сторон. И в лапах они держали не музыкальные инструменты, а оружие: дубинки, пилы, крепкие ветки и пращи.
– Надо отсюда выбираться, – сказала другу Эйни.
– Дядя Рик, – подергал Кит за шерсть старшего енота.
– Ш-ш, – отмахнулся тот. – Я смотрю представление. Как думаешь, это какой-то традиционный койотий танец или он просто больной?
– Но, дядя Рик, там…
Кита прервали. Толпа дружно заулюлюкала.
– Бу-у! Бу-у! Бу-у! – синхронно заорали все, включая банковских ящериц.
– Не отвлекайтесь от работы! – проворковал Сизый Нед.
Койот вскинул лапы, и команда прекратила играть. Он уселся на авансцене и обвел толпу печально-виноватым взглядом.
– Вам не нравится моя песня? – проскулил он. – Полагаю, мне следовало догадаться, что обитатели Вывихнутого переулка слишком утонченные для моего простого деревенского пения.
– Это пение, по-твоему? – завопил скворец. – Да что ты в пении понимаешь! Ты ля от соль не отличишь, хоть сам великий маэстро Соловей перед тобой разливайся!
Братья Чернохвосты забрались на сцену и попытались успокоить толпу, объявив следующий номер, но Койот не двинулся с места. Когда козел пришел выгонять его, он испустил долгий вздох и повесил гитару на шею.
– Не будь так суров к себе, – похлопал Койота по спине Шин Чернохвост.
– Ага… позволь нам сделать это за тебя! – заржал Флинн. – Ты играешь так же хорошо, как куры летают.
– Но, братец, – с деланым удивлением возразил Шин, – куры же не летают.
– А койоты не играют музыку! – выдал Флинн ударную реплику так, словно действительно ударил.
Койот нахмурился.
Кит почувствовал, как у него задергался хвост. Ничего хорошего это не сулило, в этом он был уверен.
– Дядя Рик, – прошептал он, – надо отсюда выбираться.
– Вы угадали, ребята, – обратился Койот к слушателям. – Я не музыкант, и мои товарищи тоже. Но я пришел в Вывихнутый переулок по двум причинам: спеть свою песню и ограбить вас начисто. Полагаю, с пением мы покончили.
Дядя Рик оглянулся, увидел окруживших толпу выдр, и усы у него зашевелились.
– Ты абсолютно прав, – сообщил он Киту, взял племянника и Эйни за лапы и повел их прочь от растущей опасности.
Но поздно.
Следующие звуки, которые услышали все, были вопли Шина и Флинна Чернохвостов, которых Койот могучим ударом жестяной гитары сбросил со сцены головой вперед.
БАМС! АЙЙЙЙЙ!
И тут выдры бросились в толпу и принялись осуществлять одну из старейших традиций Вывихнутого переулка, даже более старую, чем сам Праздник Первой Пороши.
Они начали свалку.
Глава десятая
