пожалел, что не может взять сказанное назад. Но слова так не работают. Что прорычал, то прорычал. Что рявкнуто, то рявкнуто.
– Прости, Эйни, – прошептал Кит. – Но я вправду в долгу перед матерью. Она погибла, спасая меня, чтобы я мог совершить в жизни нечто великое. Быть героем в духе Лунного Отряда – именно то, что мне нужно делать.
Эйни закусила губу. Стиснула зубы. Вроде хотела что-то сказать, но сдержалась. Снаружи в темнеющем небе уже начинало завихряться облако летучих мышей, снижавшихся, чтобы подхватить детенышей и отнести их в школу.
– Тебе пора на учебу, – сказал Кит. – Нет смысла пропускать обоим.
Эйни шумно вздохнула:
– И что ты будешь делать? – Она по-прежнему говорила шепотом, словно воздух вокруг них был хрупок, как иней на палом листе, и мог рассыпаться от слишком громкого звука. Только воздух тут ни при чем. Это их чувства могли рассыпаться. Их дружба.
– Я проникну в Безблохий дом, – сказал Кит. – И проверну трюк, который спасет наш переулок.
– Исключительно сам?
– Исключительно сам.
Эйни покачала головой:
– Может, ты и великий плут. Но все-таки ты простак.
Она сгребла свою жилеточку и потопала к двери, одеваясь на ходу.
– Эйни, погоди! – окликнул ее Кит.
Крыска протянула вверх лапки, и нетопыри подняли ее в небо.
– Эйни! – закричал Кит. – Не злись на меня! Я пытаюсь защитить тебя!
Она не ответила, и он остался один.
С друзьями так сложно. Она злится на него потому, что он не хочет, чтобы она пострадала? Где тут логика?
Кит покачал головой, закрыл дверь и снял курточку. Сейчас не до переживаний из-за Эйни. Его ждет работа.
Пора выходить на дело.
Глава девятнадцатая
Енот в тылу врага
Солнце село, и лунный диск залил город молочным светом. Кит прошмыгнул через улицу и побежал к ближайшему дому, куда, надо думать, енотам путь заказан.
Поводок волочился за ним, как сдувшаяся змея. От ошейника шея чесалась, ужасно хотелось его сорвать. Безблохие прекрасно себя чувствуют в ошейниках, а ему надо было притвориться одним из них. Кит добрался до ступенек, поднимавшихся от тротуара к высокой синей двери. На ней красовался блестящий металлический молоток и крохотная дырочка над ним, в которую Люди выглядывали.
Взбираясь по ступенькам, Кит думал, как мало он на самом деле знает о Людях и их питомцах, но насколько его замысел зависит от того, как они себя поведут. Он поймал себя на желании посоветоваться с дядюшкой. Опасность пугает куда меньше, когда в конце кто-то ждет тебя дома.
Но у него дома было пусто, и если он хочет иметь дом, куда можно вернуться, он должен оставаться храбрым.
– Быстролап он, и силен, и бесстрашен, и умен, – прошептал он про себя, – друг в беде любому он.
Он встал на задние лапы, вытянул верхние как можно выше и как можно громче поскребся в дверь. Тишина. Он снова поскребся, чтобы внутри его обязательно услышали.
И тут разразился лай.
– КТО ТАМ? ТАМ КТО-ТО ЕСТЬ! ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ, ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ, ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ! – заливался пес внутри.
Кит слышал, как Люди что-то сказали, и лай прекратился. Дверь распахнулась, и один из гигантов-Людей принялся озираться поверх Китовой головы. Человек что-то сказал, опустил взгляд и едва не выпрыгнул из своей лысой шкуры при виде Кита. Енот моментально скорчил самую умильную рожицу и поднял в лапках поводок.
– Я потерялся, – сказал он. – Я потерял своих Людей.
Разумеется, Люди на его языке не говорили, как и он не говорил на людском. Кит решил издавать все печальные звуки, какие придут на ум, одновременно пихая поводок в руки Человеку. Поводок содержал в себе послание. Поводок был его мольбой. Человек должен был поверить поводку, или Кит ни за что не попадет в дом. Как ни хотелось ему сорвать ошейник и выбросить в грязь поводок, выразив свою свободу могучим рыком, сделать этого он не мог.
Кит продолжал показывать Человеку поводок. Это и было Околпачиванием. Человек должен был в него поверить. К двери, что-то говоря, подошел еще один Человек, но при виде Кита резко умолк.
– Пожалуйста, – снова произнес Кит с такой печалью и отчаянием в голосе, что и сам почти поверил в собственную ложь. Даже слезу выжал. То были крокодиловы слезы.
