оставалось, как придумывать игры на ходу, в тепличных условиях гостиницы.
Однажды, совершенно случайно, мне пришла идея «поиграть в иномарки». Я собрал всех детей с этажа и привел к окну в конце коридора, которое открывало обзор на Сущевский Вал. С четвертого этажа улицу было видно прекрасно. Игра заключалась в следующем: двое выбирали себе определенную полосу движения и начинали считать, сколько импортных автомобилей проедет по их полосе. Так играли до десяти очков, затем менялись. Каждая новая, редкая иномарка встречалась неистовым детским криком. Мы не знали марки машин, но совершенно точно понимали, где отечественная, а где импортная. Иногда кон шел очень долго, и мы жадно и сосредоточенно смотрели сквозь пыльные окна гостиницы на обшарпанный миллионами шин асфальт, боясь пропустить диковинный автомобиль…
Я понимаю, что того времени не вернуть. Как невозможно вернуть и детство. Тогда мы словно родились заново, Россия получила западную реинкарнацию, тотальный апгрейд. Мы не плачем и не рыдаем, мы живем в юной, но любимой стране, и, кто знает, быть может, доживем и до ее зрелости. Правда, если вдруг мы захотим поиграть в эту «автомобильную игру» сейчас, нам нужно будет считать русские машины, и неизвестно, насколько дольше будет каждый кон…
Ирина Харламова
В 90-е годы — ученица средней школы, затем — географический факультет МГУ, после окончания университета и до настоящего времени работает специалистом в сфере инженерных изысканий для строительства.
Светлые бусинки детских воспоминаний
В России 90-е годы принято считать знаковым периодом, даже целой эпохой, когда менялись жизнь, мировоззрение, пространство вокруг, вообще все. Всеобъемлющий перелом всего, что только могло сломаться и повернуться в противоположную сторону. Наверное, те, кому было лет 20 и больше, сохранили о 90-х более целостные воспоминания. Но для меня, родившейся в 1981-м, это набор фрагментов. Довольно забавных, а если посмотреть с высоты прожитых лет, то они даже впишутся в сюжет под названием «перелом сознания». На самом деле ведь новое приходило в жизнь людей независимо от возраста. Просто тогда неинтересно было это осмысливать и делать глубокомысленные выводы.
В политическом значении этот год я помню только как стоп-кадр. «Лебединое озеро» по телевизору действительно показывали. Скучно, но не более того. Гораздо интереснее был последний прием в пионеры. Я как раз в него и попала, но уже тогда объявили, что дело это сугубо добровольное. Кто не хочет, может не вступать. Двое из нашего класса отказались. Скорее всего, не по собственным убеждениям, а по родительским. Но я до сих пор помню, как их звали — мальчика и девочку. Наверное, это было очень смело и вызывающе. А сама церемония имела минимальный идеологический смысл. Нам что-то рассказали, повязали галстуки (их еще надо было заранее купить и принести, а в магазинах не было, «караул, что делать?!», но все-таки успели, нашли) и включили мультики. И потом кино про «Школьное привидение». Главную героиню звали красивым заграничным именем Карола. Такие вот пионеры. Походили в синих юбочках до конца года и тему как-то закрыли.
Отмена школьной формы. Самые шустрые ученики жонглировали магической фразой «Хасбулатов подписал указ», учителя пытались ухватиться за остатки порядка и дружно ругали за неприличный вид. Точнее, не сосем неприличный, и ругали не явно и не всех. Например, первым уроком в один из дней недели была математика. Кто пришел вовремя, хоть во что одетый, спокойно садился на место. Опоздавшим мальчикам обычно тоже везло. А вот девочки, посмевшие не только опоздать, но и прийти в брюках, выстраивались у доски и удостаивались какой-то ругательной речи. В смысле, воспитательной, о дресс-коде, да. Под прикрытием темы о своевременном начале урока.
Родители решили испытать новинку — обучение в частной школе. Преимуществ перед государственной, конечно, было множество. Своего здания у «колледжа» (они так себя назвали, стильно и по-иностранному) не было, снимали несколько классов в обычной школе, рядом с моей. И некоторые учителя там тоже работали по совместительству. Оказалось, что они — нормальные такие люди. Даже те, кто считался очень суровым, вполне мог просто пожурить за несделанную домашнюю работу: «Ну что же ты так? Давай тогда завтра спрошу, но чтобы обязательно». И никакой двойки. Хотя спрашивать успевали всех — 10 человек же в классе. Это было весело, приятно и интересно — так учиться. У нас даже был урок шахмат. Но через месяц колледж закрыли,
