– Никого, – с трудом выговорил Джиллиан.
Огонь озарял только половину подземелья, и в темноте, у входа и за колоннами, мог притаиться кто-то еще. С минуту постояв в оборонительной позиции, Джиллиан отошел от Каризмы и принялся обследовать трупы. Кроме оружия, при них не оказалось ничего. Джиллиан подошел к Черной Мадонне и снова ее рассмотрел. С виду такая благосклонная и такая холодная внутри. Белая…
– Орден не стал бы поклоняться гипсовому истукану. Здесь, должно быть, стояла другая статуя. Кто-то ее подменил.
– Тому могло быть множество причин.
– Старую увезли, – задумчиво сказал Джиллиан. – Тамплиеры покинули остров много лет тому назад, а с ними и сарацины. Они забрали Мадонну с собой, а стражам подземелья оставили копию.
– И куда ее увезли? В Испанию?
– К примеру.
Каризма указала на восточные сабли убитых.
– Это не оружие тамплиеров.
– Но эти люди и не арабы.
Поразмыслив, Каризма ответила:
– Тамплиеры, которые сражались оружием сарацин… Помнишь, что рассказывал Нарциско? Семьсот лет назад орден взял ассасинов под свою защиту здесь, на острове. Вероятно, они повлияли друг на друга, и вот результат.
– Хочешь сказать, что тамплиеры не только защищали ассасинов, но…
– Но и приняли их в орден, – закончила Каризма его мысль. – Или наоборот.
– Тамплиеры стали ассасинами?
– А это значит, что все это время существуют не только тамплиеры, но и ассасины. Воины Старца горы.
Все еще не выпуская меча, Джиллиан потер лицо кулаком. Картина постепенно прояснялась.
– Старец горы. Богоматерь горы. Священный предводитель ассасинов и святыня тамплиеров.
– Думаешь, Нарциско знал об этом? – тихо спросила Каризма.
– По-твоему, он подослал к нам этих двоих?
– Не знаю… – устало произнесла Каризма. – Мне кажется, он был честен с нами. А если бы и правда задумал заманить нас в ловушку, то мог бы устроить ее раньше: еще на корабле. Зачем приводить нас сюда?
Джиллиан согласился.
И тут в его голове молнией пронеслась мысль: «Решетка!»
Они бросились прочь из подземелья, прошли полосу мрака, настороженно оглядываясь по сторонам. За спиной догорел керосин, и темнота поглотила зал, едва они добрались до выхода.
Решетчатая дверь по-прежнему была открыта. Выйдя на свет, Джиллиан и Каризма остановились, жадно вдыхая свежий воздух. Солнце уже скрылось за белыми скалами, горы освещали золотые лучи заката. Над утесами с криком кружили чайки.
На лужайке, что просматривалась в щель между скалами, паслось с полдюжины овец. Некоторые жевали траву, другие просто замерли на месте.
– Нужно осмотреться.
Они пошли дальше в ожидании, что в любую секунду придется защищаться, и добрались до расщелины, открывавшей проход на пастбище. Оно оказалось куда больше, чем ожидал Джиллиан. Лужайку, как и плато, окружали крутые скалы, ограждая от внешнего мира.
Небольшое стадо овец паслось в вечерних сумерках. Было и несколько коров. Справа к скале лепилась покосившаяся хижина. Скала защищала ее от ветра, который дул с моря. Окон нет – только дверь. У наружной стены – каменная печь. Каменные стены кое-где подлатаны. Сколько же поколений ночных сторожей здесь сменилось? И что они здесь охраняли, кроме ничего не стоящей поддельной Мадонны? Слишком много вопросов.
Сторожей обучали боевым искусствам. Это очевидно: уж больно хорошо они двигались, орудовали саблями, наносили удары и защищались. Но техника боя отличалась от той, которой учили Каризму и Джиллиана в Новом ордене. Движения быстрые. Удары не прямые, а словно исподтишка. Смесь восточных и западных боевых искусств. Две культуры, слитые воедино.
Джиллиан подошел к хижине, распахнул дверь. На столе – две миски с мясом и овощами. Свеча в глиняном подсвечнике освещала комнату тусклым мерцающим светом. Джиллиан и Каризма оторвали сторожей от ужина. Те не успели даже свечу задуть.
В ящике они нашли еще оружие: восточные кривые сабли и копья, а также знамя – красный лапчатый крест на белом фоне. Последние сомнения развеялись.
Каризма открыла обитый железом сундук. Он стоял между кроватями в дальней части хижины. Вместо задней стены – скала.
«Тюрьма, – подумал Джиллиан. – Или ссылка. Их отправили в эту глушь охранять пустое подземелье с гипсовой статуей Мадонны. Сторожить память
