От удара разрушились накопители, энергии которых хватало для того, чтобы не только разогнать многотонную машину до околосветовых скоростей, но и дать ей возможность вести многочасовой бой. Рвануло впечатляюще, однако и это для огромного корабля было далеко не смертельно – почти вся энергия взрыва ушла вперед, выплеснувшись через изувеченный, моментально оплавившийся колодец и тоннель силового поля в открытый космос. Однако следом уже разгонялся второй штурмовик, и он влетел прямиком в эпицентр буйствующей стихии. И взорвался.
Это было страшно. Носовая часть авианосца просто лопнула, раскрылась, как цветок, обнажив на миг блестящие металлом потроха. А потом корабль начало буквально выворачивать наизнанку. Вдоль ствола стартового колодца располагались склады, а в них боеприпасы и сменные накопители. Очень правильная компоновка, позволяющая быстро подготовить вернувшуюся машину к бою, но сейчас она обернулась против корабля и его экипажа, стремительно превращаясь в новую порцию раскаленной плазмы. И, когда огонь, пожрав сам себя, затух, корабль, жутко раздутый, словно воздушный шар, практически потерявший первоначальную форму, был уже полностью и безвозвратно мертв. Сгорели люди, сгорели машины. Гигантская братская могила, где в единое целое сплавились металл и углерод, оставшийся от тел членов экипажа, отправилась в свое бесконечное плавание по вселенной.
Восточники разобрались, откуда по ним ведут огонь, после третьего залпа, стоившего им двух мониторов – кораблей, почти бесполезных в космическом бою, но смертельно опасных при штурме планет. К тому моменту их звездолеты успели окончательно «утеплиться», выведя силовые поля на максимум, и защиту мониторов прорывали уже сосредоточенными залпами, по два линкора на каждый. Остальным достались легкие «шлепки» орудиями среднего калибра – чтоб, значит, не расслаблялись. Те и не расслаблялись – эффект внезапности был уже потерян, и сейчас корабли восточников открыли довольно точный огонь. Пока по площадям, но нащупать цели в такой ситуации – дело времени, все же численный перевес агрессора оставался велик.
Александров, неподвижно, как облитая жидким металлом статуя, восседающий в своем кресле, поморщился. Командиру вообще-то положено сохранять бесстрастное выражение лица, так написано во всех наставлениях, но под матовым забралом гермошлема все равно не видно, так что плевать. Он рассчитывал, что сможет вести обстрел в полигонных условиях как минимум на залп дольше, но у восточников оказались либо очень грамотные командиры, либо радары чувствительней, чем докладывали подразделения технической разведки. Впрочем, на данном этапе план адмирала имел солидный запас прочности, и такие мелочи вряд ли способны были кардинально изменить расклады.
Практически синхронно укутавшись защитными полями, линкоры обезопасились от хамства со стороны вражеских артиллеристов, но при этом окончательно демаскировали свою позицию. Восточники же, обнаружив, что им противостоят всего четыре корабля, начали немедленно разворачиваться в лоб имперской эскадры. Авианосцы держались позади артиллерийских кораблей, и из стартовых колодцев злобными осами вываливались юркие штурмовики «Кавасаки». Сейчас эскадре конфедератов придется худо, ведь, несмотря на потери, у восточников сохранялся подавляющий перевес в численности и как минимум двойной в огневой мощи…
Противники не успели даже обменяться залпами. Просто замыкающий построение восточников авианосец взорвался вдруг, рассыпав по космосу быстро тускнеющие звезды раскаленных обломков. Его собрат почти одновременно начал вдруг неуправляемый разворот и прежде, чем заглушил двигатели, буквально смахнул какой-то корвет. Столкновение двух летающих стальных глыб на огромных скоростях закончилось для корвета плачевно – его попросту смяло в лепешку, но и защитное поле авианосца, не рассчитанное на противостояние объекту с массой покоя в восемь тысяч тонн, оказалось не на высоте. Ком искореженного металла продавился сквозь него, как бегемот через рыболовную сеть, и вспорол борт авианосца почти на четверть длины. И это были еще цветочки.
Основные силы уральской эскадры, три линейных крейсера и все легкие корабли, висели в пространстве, не ведя переговоры, выключив двигатели и защитные поля. Задействованы были лишь системы маскировки, позволяющие хоть немного обмануть радары, даже наблюдение велось лишь с помощью пассивных антенн. И они дождались своего часа! Когда восточники развернулись в сторону обнаруженной, вполне реальной угрозы, подставив засадному полку уязвимые кормовые срезы, эскадра нанесла удар. И космос вспыхнул!
Разгром вышел быстрым, решительным и жестоким. Не имея подавляющего преимущества в скорости и огневой мощи поставить противника в два огня заветная – и несбыточная! – мечта очень многих флотоводцев, включая тех, кого считают великими и непобедимыми. У до недавнего времени практически неизвестного широкой публике адмирала Александрова это получилось с первого раза.
– Ну, вот и все, – буднично сказал он, небрежно снимая гермошлем и откидываясь в кресле. Скафандр внутри, несмотря на работающую климатическую установку, был насквозь мокрым от пота. Напряжение боя вместе с сопутствующим ему адреналином стремительно уходили, и сразу захотелось спать, но показывать это не стоило. Предпочтительнее было демонстрировать, что в исходе боя он изначально не сомневался. – Всех поздравляю. Давайте, быстренько доделываем работу – и домой, к холодной водке и теплым девкам!
Экипаж встретил такую перспективу радостным гулом и принялся работать еще активнее, чем даже в бою. Огромная туша линкора медленно двинулась вперед, расталкивая силовым полем мельтешащие вокруг обломки. Линейные крейсера и легкие силы уже отправились громить транспорты по- прежнему связанные боем с «Измаилом», а линкоры принялись добивать те обломки, на которых теоретически могла сохраниться жизнь. Таких, впрочем, было немного. Ну а впереди их ждал главный приз, ради которого Вассерману и пришлось напрягаться.
– Володь, – тихонько, чтоб никто не услышал, сказал незаметно подошедший артиллерист. – Мне кажется, у тебя сегодня двойной успех.
– Вижу, – хмыкнул в ответ адмирал. – Думаешь, он подлежит восстановлению?
– Не восстановят – значит, на металл пустят. Тоже не пять копеек…
