немцы. Те немцы, что еще пару месяцев назад стояли здесь стеной, стараясь выбить нас за реку, теперь восстанавливают то, что сами и разрушили. На заднем дворе госпиталя, куда подкатила наша машина, сновало множество людей. Одни в белых, точнее очень сильно застиранных халатах, другие в форме, третьи кто в чем. Санитарки развешивали стираные вещи и бинты, кто-то из бойцов колол дрова. Странно, раненый и дрова колет. Хотя я ведь в Куйбышеве тоже без дела не сидел. Как только почуял, что раны не тревожат, так и включился в работу.
Меня притащили сразу в операционную. Она была пуста, и бойцы, помогая мне, поддерживая под руки, внесли внутрь. Операционная была пуста. Ни больных, ни врачей.
– Оставайтесь тут, я схожу, поищу кого-нибудь, кто нам скажет, что делать, – проговорил капитан и вышел за дверь.
Вернувшись через несколько минут с врачом, следак впал в ступор.
– Док, давай сегодня без выкрутасов, теперь уже не тороплюсь, – сделал я жест здоровой рукой, показывая безразличие.
– Сколько же я тебя уже латал? – От нашей беседы особист и впал в ступор, наверное, его удивили те панибратские отношения, что я позволял себе в отношении военврача третьего ранга. А дело в том, что я вновь оказался на столе у того пожилого дядьки, что уже чинил мне шкурку во время боев за город.
– Ой, даже со счета сбился, – серьезно ответил я.
– Кто-то тебя бережет, ты у меня как постоянный пациент стал.
– Ага, думаете, мне это радость приносит?
– Нет, не думаю, – задумчиво произнес врач, – ну, что, приступим?
– Давайте, только это, доктор…
– Ну-ну, говори, – подбодрил меня военврач.
– Если не получится спасти руку, то сделайте так, чтобы я отсюда вперед ногами вышел, ладно?
– Это что еще за пораженческие разговоры? – без тени юмора набычился старый врач. – Я, по-твоему, кто? Коновал?
– Даже в мыслях не было сравнить вас с ветеринаром, – хмыкнул я.
– Если бы мне было наплевать на вас, бойцов, я уже тебе давно бы и руку, и ногу мог отпилить, хватит болтать, ори уже!
И я заорал. Черт, как я орал в этот раз. Казалось, этот хренов интеллигент мне кости через отверстие в руке вытаскивает, скоблит и обратно сует. Даже не думал, что после танкового осколка в спину я буду испытывать такие мучения от раны в руку. Господи, да как же больно-то! Я и минуты, наверное, не продержался, хотя, как говорит сам военврач, это даже к лучшему.
Сколько длилась операция, что мне там делали, представления не имею, очнулся в палате. Чисто, тихо… Нет, кажется, кто-то недалеко воет. Покрутил головой, нет, рядом никого, значит, где-то в соседней палате или операционной.
Когда окончательно пришел в себя, чуть снова не упал в обморок. Руку не чувствую вообще. Думал все, хана, здравствуй, дембель инвалидный. Однако, повозившись, почему-то правая рука оказалась привязанной к кровати, я сумел немного стащить одеяло, пришлось активно шевелиться. Левая, раненая, рука оказалась примотанной к телу, ага, это чтобы наверняка, вдруг очнусь да размахивать стану. Желания у меня такового не было, хотелось сейчас только одного, жрать. Казалось, не ел уже вечность. Хотя поторопился я, сказав, что хотелось одного, еще в туалет очень хочется, причем как бы не сильнее, чем есть. Блин, вот на фига было меня привязывать? Сейчас бы встал да сходил отлить, ноги-то целы, да и чувствую я себя намного лучше. К счастью, в палату заглянула санитарка.
– Милейшая, не соблаговолите ли вы меня отвязать, до ветру хочется, аж сил никаких нет?
– А вы не будете больше драться? – с укором спросила сестричка. Молоденькая деваха, лет девятнадцать или двадцать, с красивым, в меру курносым носом и грустными серыми глазами, смотрела на меня, не отводя взгляд.
– Чего-чего? – спросил, приходя в себя от лицезрения девичьих прелестей, ну, тех, что выделяются.
– Делайте свои дела, – проговорила девушка и вышла из палаты, наверное, чтобы не смущать меня. Утка подо мной была холодной, я уже как-то и привык ими пользоваться, не раз приходилось.
Закончил с туалетом, и девушка появилась, как будто подсматривала. Ловко выдернув из-под меня утку, вновь исчезла, как мимолетное видение. Черт, ни фига ведь не отвязала, в сердцах выругавшись, подумал я. Лежать было неимоверно скучно. За какие такие грехи меня положили в отдельную палату? Или я все же под следствием? Попробовал пошевелить пальцами на раненой руке, с трудом, но получалось. Блин, вообще ведь никаких новостей, хоть бы уже определились, что ли, враг я или уже не враг. Словно в награду за томительное ожидание к вечеру явился капитан, особист который.
– Ну, привет, как здоровье? – ехидно начал он издалека.
– И вам не хворать! – грубо, но спокойно ответил я.
– Чего, извелся уже? – улыбаясь, подмигнул особист.
– Есть такое дело, – кивнул я.
– Ну и гнездо ты разворошил… – капитан снял фуражку и вытер лоб платком. Странно, где он вспотеть успел, на улице март месяц.
– Я не специально, – потупил глаза я.
