Не иначе наш майор почесал на всех парах в штаб армии делиться своими ценными соображениями. Ну-ну. Как говорил волк в известном мультфильме, бог в помощь…
А вокруг меня все уже спали, свистя носами и похрапывая под шинелями и полушубками. Теплолюбивый Асоян выдавал простуженные горловые сипения, а справа с койки Татьяны Шевкопляс торчала из-под полушубка ее правая нога в мятых галифе и добротном шерстяном носке домашней вязки.
Я подвинулся ближе к столу и поел тепленькой кашки с хлебом и «дарами президента Рузвельта». Потом хлебнул кипяточку, который был уже не кипятком, а просто сильно теплой водой. Можно было отходить ко сну.
Однако, прежде чем погасить керосиновую лампу и ложиться, я достал из лежавшего на пустой койке планшета и разложил на столе перед собой крупномасштабную трофейную карту здешней местности.
Все-таки было интересно, с чего это немецкая атака намечена именно здесь?
Хотя у медленно, но верно издыхающего Дриттен Райха логика в тот момент была более чем простая и незатейливая – тянуть резину, любыми возможными способами отодвигая скорый и неизбежный звиздец.
И по этой самой логике немцы сейчас явно стремились затянуть борьбу на любом направлении своей «германской крепости», будь то Венгрия, Австрия или те места, где я находился. Насколько я знал, Вурстдорф наши танкисты накануне взяли с ходу, сопротивления практически не было.
А раз так, если завтра фрицы сумеют отбить этот городок обратно, они, возможно, имеют шанс выиграть несколько драгоценных для них дней, которые войска 1-го Белорусского фронта вынужденно потратят на уличные бои во время нового взятия города, которое простым точно не будет.
На этом фоне вполне понятно и применение невиданных тяжелых танков. Они же не факт, что хорошо пробиваемы нашей противотанковой артиллерией. То есть, конечно, пробиваемы, но с очень близких дистанций и не в лоб. А уж если пустят «Маусы»…
Кстати, откуда тут вообще взялись «Маусы»? Классическая историография будущего считает, что «Маусов» было аж два прототипа и тот «единственный и неповторимый» танк данного типа, что сейчас стоит в музее Кубинки, собран из деталей этих двух машин. Но, с другой стороны, я помнил, что фирма «Крупп» к концу ноября 1943 г. (момент, когда союзная авиация серьезно разрушила предприятия других поставщиков ряда комплектующих для этой программы, фирм «Алкетт» и «Сименс», после чего о предполагавшемся изначально производстве серии из 30 Pz. Kpfw «Maus», он же «Тyp 205», Гитлеру пришлось забыть) имела задел не менее чем на шесть корпусов и башен для «Мауса», а в июле 1944 г. на заводах Круппа в Меппене и Эссене имелось три комплекта корпусов и башен. Это не считая двух прототипов «Мауса», которые тогда уже испытывали на Куммерсдорфском полигоне.
И принято думать, что все лишние корпуса и башни, заготовленные для «Маусов», пошли в переплавку. Выходит – все-таки не все? Какие-то хреновы шутники решили по тихой склепать и испытать на поле боя еще пару таких сундуков? А может, и не по тихой, вдруг на этот счет было какое-нибудь секретное решение, скажем, от Адольфа Алоизыча лично?
Н-да, «Маус» – это действительно сундук, на фоне которого даже здоровенный и тяжеленный «Королевский Тигр» смотрелся прямо-таки сверхподвижным вездеходом. Лишнее доказательство того, что у немецких конструкторов тогда, что бы они ни делали, получались исключительно утюги – ползающие, летающие, плавающие. Этот «железный капут» имел массу в 180 тонн, в длину больше 10 метров, в высоту был почти четыре метра, броня 210–65-мм (значения толщин лобовой брони корпуса и башни «Мауса» как раз были наиболее близки к таковым у мифического «Белого Тигра»), экипаж – шесть человек, пушки – 128 и 75-мм.
По моему разумению, максимальная польза от такой хреновины могла быть, в случае если ее ставили в капонир соответствующих размеров и глубины, в качестве неподвижной огневой точки. Но для подобного использования «Маус» был слишком дорогой игрушкой. Тут арийцам проще было взять, да и поставить башню от него на бетонный или бронированный дот, но они в таких прожектах использовали только башни от «Пантер».
Ну а какой толк может быть от «Мауса» в атаке? По пересеченной местности этот монстр ползал еле-еле, на скорости меньше 10 кмч и на мало- мальски мягком грунте (особенно сыром или болотистом) тут же зарывался в землю метра на полтора, что было неоднократно продемонстрировано на полигонных испытаниях.
Возможно, наши противотанкисты его броню пробили бы и не сразу, но вот обездвижить «Маус» путем перебивания гусениц можно было элементарно, этому под конец войны у нас точно научились. После этого «Маус» автоматически превращался в мишень щитового типа для любой артиллерии, которая только сможет до него дотянуться. А от прямых попаданий из калибра 122–152-мм никакая броня не даст гарантий.
Спрашивается: почему они собрались применить «Маусы» именно здесь? Определенные мысли на этот счет у меня были. По трофейной карте получалось, что, во-первых, от мостов через Просну немцы при Гитлере построили приличное шоссе, практически автобан, который шел через Вурстдорф дальше, в сторону Лодзи. Видимо, большую часть дороги строили еще до сентября 1939 года, а окончательно достраивали позднее. Стало быть, здесь есть твердое шоссе, вполне пригодное для тяжелых и даже очень тяжелых танков. Да и почва кругом сейчас зимняя, вполне себе подмерзшая, а значит, фрицам можно рассчитывать на то, что «Маус» или «Маусы» сразу же в грунте вне дороги не застрянут.
И, во-вторых, на восточном берегу Просны на карте была обозначена грузовая железнодорожная станция («Eisenbahn Station»), да не простая, а «Ladung», то есть грузовая. А раз так, они могли подвезти весь этот «чугун» (поскольку сверхтяжелые танки – это все-таки «штучный товар» и их не могло быть сильно много) по железной дороге и выгрузить уже в непосредственной близости от фронта. Пусть даже и при воздействии нашей авиации.
