комбатом и проследи, чтобы к моменту появления немецких танков «катюши» были заряжены и стояли на огневых позициях. Спорные моменты уточни на месте, о готовности доложи.
– Так точно! – ответил я. Интересно, когда это, по мнению Никитина, немецкие танки должны были появиться перед нами? До фронта тут было всего ничего, и теоретически немцы могли появиться в пределах видимости хоть прямо сейчас, в любую минуту. Или через полдня. Или вообще не появиться. Так или иначе меня это его спокойствие несколько нервировало.
Между тем Никитин отдал несколько распоряжений командиру «катюшников». Я закинул «ППШ» за плечо и, нацепив на шею бинокль, вышел на свежий воздух следом за старшим лейтенантом Бункевичем.
Ночная мгла продолжала медленно светлеть, зимний пейзаж из синего постепенно становился серым, но до рассвета было еще далеко. Канонада гремела, стонала и бухала на горизонте с прежней интенсивностью. Возле хаты наш Капканов развил бурную деятельность, построив в две неровные шеренги с полсотни растрепанных шоферов и обозников. Точнее сказать, он лишь руководил процессом, а строили личный состав два молодых лейтенанта, явно единственные командиры, которые отыскались в этой предшухерной суматохе среди этой проезжей оравы.
Зачехленные «катюши» стояли недлинной колонной вперемешку с несколькими тентованными разнотипными грузовиками у проваленного в нескольких местах плетня на восточной окраине хутора.
Здесь было четыре «БМ-13–16». Пусковые установки, судя по всему, были вполне стандартными, а вот шасси для них тогда еще не было высочайше стандартизировано. И именно поэтому две установки в батарее были на шасси «Шевроле» G7107, очень похожих на двухосные «Студеры», а еще две – на двухосных же «Фордах Мармон-Харрингтонах» HU-6СОЕ-4, слегка напоминающих уменьшенные в размерах старые «МАЗы» с их округлыми кабинами. Кроме того, при батарее было восемь грузовиков, битком набитых ящиками с эрэсами. Личный состав батареи уже вполне проснулся и, явно нервничая от неопределенности и холода, курил махру, кучкуясь у своих установок.
Что тут сказать – «катюша» в своем раннем исполнении была типично русским, «бессмысленным и беспощадным» оружием того времени, очень мощное, но «не для средних умов». Безграмотный дурак (а таких в начале войны в РККА тоже хватало) мог запросто сломать такую установку, не успев сделать из нее ни одного выстрела. Но при наличии у расчетов некоторого интеллекта воевать на таких штуковинах было вполне себе ничего. Насколько я помнил по справочникам из будущих времен, «БМ-13» могла стрелять аж на тринадцать километров. При калибре 132-мм ее реактивный снаряд весил 43 кг, включая 22 кг взрывчатого вещества, не считая недогоревшего топлива, которое при взрыве давало дополнительный «термитно-зажигательный» эффект. Однако при всем этом оружие это было неточное (поскольку изначально предназначалось для стрельбы по площадям) и перезаряжать его было очень долго – 10–15 минут. Но если им грамотно пальнуть прямой наводкой – мало никакому танку не покажется.
В общем, старлею Бункевичу я, сделав умное лицо, сразу же наврал с три короба, сказав, что я большой специалист, поскольку в начале войны испытывал подобные установки на подмосковном полигоне. На этом основании я настоятельно порекомендовал ему всю батарею на огневые позиции пока не выводить. Немцы пойдут на участке шириной километров в пять, и перекрыть всю его протяженность одним залпом из четырех установок нам точно не удастся. А дадут ли нам перезарядиться после этого первого (который вполне может стать и последним) залпа – большой вопрос.
Очень хорошо, если немцы не появятся раньше, чем немного рассветет. И если мы дождемся-таки этого «счастливого момента», можно будет получше рассмотреть, как именно идут гитлеровцы и какими силами.
Благо хутор Еблышкино стоял на невысоком холме и, когда рассветет, панорама для наблюдения будет вполне приемлемая. В общем, я, как самозваный «знаток», порекомендовал одну установку зарядить и вывести на огневую, но не фиксировать ее (в частности, кормовые опоры не опускать), чтобы иметь возможность откорректировать наводку по месту. Ну а остальные, если что, будут прицеливаться, основываясь на «визуальном эффекте» от залпа первой машины. Остальные три установки я предложил зарядить и держать наготове с прогретыми моторами – чтобы потом иметь возможность сразу же выехать на огневые, пальнуть и тут же уйти на перезарядку. А поскольку стрелять придется чуть ли не прямой наводкой, стоило поискать для удобства стрельбы какие-нибудь ямы или любые провалы грунта, чтобы туда можно было загнать установку передними колесами и обеспечить приемлемое склонение направляющих для стрельбы на близкой дистанции. Можно было эти ямки для верности и укрепить чем-нибудь, поскольку быстро делать подкопы под передние колеса установок для стрельбы прямой наводкой (как это нередко делали на фронте) в это время года явно не получилось – одними лопатами в промерзшей земле, да еще и при недостатке времени, много не накопаешь.
Старший лейтенант внимательно выслушал меня, после чего начал действовать. Я более чем деликатно не вмешивался в командование его подразделением (хотя что я говорю – да кто бы доверил какому-то бую с горы в звании сержанта командовать целой батареей гвардейских минометов?) и высказал ему эти пожелания до того, как мы подошли вплотную к установкам и расчетам. Насколько он внял этим разумным предложениям, я не знаю, но гвардейцы тут же развили бурную деятельность – быстро рассредоточили грузовики с боеприпасами по низинкам на восточной окраине хутора и бросились заряжать установки, которые они расчехлили и подогнали кормой к этим самым грузовикам. Со стороны реактивные снаряды «РС-132» в руках гвардейцев больше всего напоминали чрезмерно длинные и остроносые огнетушители с зачем-то приделанными к ним стабилизаторами.
Я поднялся повыше, к руинам какой-то сгоревшей хаты, и осмотрел степь перед собой в бинокль. Видно в тот момент по-прежнему было мало что, кроме неярких сполохов от далекой орудийной пальбы на горизонте.
Зато я и без бинокля увидел, как на западную окраину хутора без всякого энтузиазма (кому охота мерзнуть, лежа в снегу, и ждать, пока тебя переедет
