холмиком, с травою-муравою…
Нашелся там еще один крохотный пляжик, галечный, а не песчаный, но это уже я его незаметно подсунул под бочок основному, для разнообразия. И траву – тоже я, чтобы помягче, подушистее… Ну и бунгало, само собой. А вот бунгало выстроил в предельной аскезе и простоте: окна без стекол, магические светильники по стенам, широкая двуспальная кровать, две подушки, две простыни без одеяла… за стенкой звуконепроницаемый туалет (с полным европейским комфортом), душ. Без ванны! Без интернета! Без телевизора!.. Почти каменный век!..
Прежде всего мы раскинули в тенечке под пальмой скатерть-самобранку с золотою посудой, Маша, конечно же, пофыркала на нее, Маше серебряную подавай, разложила в придуманном ею порядке еду и напитки – и пошел пир горой!
Пришлось, правда, познакомить Машу с моей свитой; они, оказывается, с Моркой друг друга помнили, тут все чики-чики, а Букач как-то так… застеснялась. И Маша, глядя на нее… ну не то чтобы побаивалась, но с Моркой она вела себя более фамильярно, видимо, на правах прежнего знакомства. Есть из ее рук дружно отказались оба – и Мор, и Букач, но это и правильно, потому что незачем Маше знать, чем они любят лакомиться… Морка намекал пару раз, но я мысленно показал ему кулак (я те сейчас такой крррровушки дам! перья до Луны долетят!), и он успокоился.
– Машук, не сердись на них, они своеобразно и прочно воспитаны. Положено им так. А дальше будет видно, когда привыкнут к тебе. Если мы с тобою хотим купаться при свете дня, то лучше не откладывать в долгий ящик, потому что в этих часовых поясах дело уже к вечеру идет, и вечер здесь очень короткий.
– А я только тебя жду! Ты ведь у нас обжора оказался!
– Я – обжора? А сама-то!..
– И сладкоежка! А мне можно, я от волнения. Ну все, я готова. Голышом будем?
– Конечно!
И мы помчались наперегонки к Тихому океану, разноцветному, веселому и теплому. Ничто недоброе не подстерегало нас впереди – ни шторм, ни акулы, ни ядовитые шипы!.. Но вполне возможно было ушибить палец или колено о коралл или камень или наглотаться соленой воды с последующим откашливанием, это я разрешил обстоятельствам, почему бы и нет?!
– Диня, а маску или очки можешь приколдовать?
– Это лишнее: ныряй с открытыми глазами, когда нужно – твое зрение само подстроится под коэффициент преломления и в воде, и над водой. Глаза от раздражения тоже защищены.
Первые минуты в океане мы с Машей не знали, что делать, стали беспорядочно плескаться, орать… Потом освоились, и веселье развернулось во всю ширь. Я незаметно для Маши добавил ей кислороду в кровь на время ныряния, чтобы не пять секунд, а минуту, две минуты кряду можно было плыть под водой и любоваться подводной тропической фауной.
– Диня! Там!.. Она меня чуть не съела! Спаси меня!
– Щас! – Я нырнул и через десять секунд вернулся к Маше с грозной обидчицей в руке: – Эта?!
– Н-не уверена, та была такая огромная, пушистая!.. А эта крошечная, но цвет похож, красноватенький такой! А что за рыба?
– Птероис. Между прочим, колючая и ядовитая. Но не для нас.
Я выпустил рыбку – и она мгновенно расцвела, вновь превратилась в яркий пушистый цветок… Чик – и сбежала! Без волшебных способностей поймать ее голыми руками просто немыслимо. Вода на мелководье была очень теплая, но ничуть не противная от этого, ибо сохранялась в ней океанская первозданная свежесть… Спасенная от страшного птероиса Маша продолжала обнимать меня за шею, и я к ней развернулся… Язык не поворачивается назвать наши дальнейшие кувыркания сексом или еще какими-нибудь смысловыми аналогами разной степени забористости. Мы – любили друг друга, и в этот миг, и позже, когда, обессиленные вусмерть и бесконечно довольные, выползли на берег, и вообще… Да, любовь – это было единственно верное название и объяснение всему происходящему. А на берегу продолжили, отдохнув. Поначалу Маша застеснялась соседства Букач и Морки, которые не спускали глаз со всех наших затей, но я убедил ее, что подобная разнузданность с нашей стороны только добавит ощущений, а Морка и Букач никогда никому ни о чем не проговорятся…
– Ну конечно, Маша! Какой может быть романтический ужин без костра?! Костер – будет адекватным макрозаменителем свечей. Но жаришь, чур, ты!
– Чур, я! Но не потому, что я прирожденная кухарка, а потому что тебе и близко нельзя доверять жарку шницелей и картофеля!
– Почему это нельзя? Я всю жизнь себе готовлю!
– Потому, хотя бы, что золотую сковороду таких размеров только подъемным краном поднимать, кулинар ты наш. Дай мне обычную чугунную, маленькую.
– С тефлоном?
– С тефлоном? Да, не помешает.
Я вынул из-за спины изящную сковородочку и с театральным поклоном передал ее Маше – а у самого рот до ушей: двухпудовую золотую сковороду до этого я сотворил по дразнительным умыслам, а вовсе не от широты новорусского креатива.
