– Это антис расы Брамайн.
– Это под вопросом, – откликнулась Рахиль. – Вероятность высока, но не абсолютна.
– Это антис расы Брамайн. Инцидент касается только нас, его сорасцев. Если это взрослый антис, мы найдём его и убьём. Вы можете на нас положиться: мы обязательно его убьём. Если же это ребёнок…
Кешаб замолчал.
– Мы его убьём, – в третий раз прохрипел Злюка. – Я не верю, что это ребёнок.
– И всё-таки, – спросил Нейрам Саманган, лидер-антис расы Вехден. – Если это ребёнок…
Тумидус знал его, как смуглого атлета, чьи волосы от рождения были цвета слоновой кости. Военный трибун довольствовался лишь воспоминаниями о внешности Нейрама: антис не объявился в рамке. Только звук, только произнесённые вехденом слова:
– Что ты сделаешь с ребёнком, Кешаб? Что сделают с ребёнком брамайнские антисы? Вот вы поймали его. Вот он у вас в руках. Дальше!
– Это не может быть ребёнок!
– Примем это, как допущение. Как ты поступишь с малышом?
– Вероятность высока, – эхом отозвалась Рахиль. – Не абсолютна, но высока.
– Идиоты! – взорвался Злюка. – Кретины!
Тумидус впервые слышал, как Кешаб Чайтанья, сама вежливость, кричит на собеседников. «Всё когда-то случается впервые,» – вспомнил он свою реплику, обращённую к Рахили. Бумеранг вернулся, да.
– Dasiputra! Дети всегда возвращаются в малое тело! Нагулявшись, они бегут домой! Если ребёнок не вернулся, значит, он погиб! Ты что, хочешь сказать, что ребёнка-антиса могла подобрать стая флуктуаций? Рахиль, какие расчёты подтвердят это безумие?!
– А что? – вмешался Тумидус. – Мальчик растёт в стае волков или обезьян… Или девочка. Девочка даже лучше, оригинальнее. По-моему, отличная версия.
Для сборища психопатов, мысленно добавил он. Вы же сейчас в глотки друг другу вцепитесь! Трибун хотел спросить у Кешаба, что значит dasiputra, но вовремя передумал. Трибун вспотел. Трибун хотел в душ. Трибун ничего не понимал, и то, чего он не понимал, нравилось ему всё меньше и меньше. Сказать по правде, оно его пугало.
– Мальчик в стае обезьян, – сказал Нейрам. – Кешаб, молчи, я сам ему объясню. Молчи, ты не в себе! Итак, мальчик в стае обезьян – редкость, но вполне допустимо. Девочка в стае волков – ещё большая редкость. Но тоже допустимо. Мальчик в кубле гадюк… Что скажешь, Гай?
Тумидус пожал плечами:
– Я же с вами уживаюсь? Привык.
– Мальчик в стае ворон, – Нейрам Саманган пропустил шпильку мимо ушей. – Мальчик в косяке сельди. Девочка в термитнике. В муравейнике. В дубовой роще. Мальчик в зарослях терновника. Девочка в колонии раков-щелкунов. Какие шансы на выживание, Гай?
– Нулевые, – согласился Тумидус. – Даже меньше, чем нулевые.
– Флуктуации континуума ещё дальше от нас, чем раки-щелкуны. Термиты. Сельдь. Это людям, обычным людям, прикованным к каторжным ядрам планет, кажется, что мы похожи. Мы, антисы, и флуктуации, порождения космоса. Люди видят сходство обликов – лучи, волны, поля. Люди завидуют нашей свободе, как они её понимают – и делают ошибочный вывод о сходстве. Они не видят главного: мы по-разному воспринимаем мир. По-разному живём, по- разному умираем. Эта разница неописуемо велика, Гай. Поэтому при встрече мы убиваем друг друга или бежим друг от друга. Вот, пожалуй, и всё сходство. Ребёнку не выжить в стае флуктуаций, даже ребёнку-антису. Его съедят – не из голода, так из любопытства.
Глаза, горло, пах, вспомнил Тумидус. В далёкой юности, когда младший курсант Гай Октавиан Тумидус только начинал военную карьеру, инструктор по рукопашному бою повторял раз за разом: «Глаза, горло, пах». Он не только повторял, он ещё и бил в указанные места – точно, резко, безжалостно. Нет, инструктор не пренебрегал и всем остальным, что дала природа человеку, но истово веровал только в указанную троицу. Проповедуя во всеуслышанье, он обращал в свою веру курс за курсом.
– Ты же выжил, – ударил трибун ниже пояса.
И добавил по глазам:
– Или тебя всё-таки съели? С кем я тогда разговариваю?
Историю Нейрама Самангана, взращенного в открытом космосе Птицей Шам-Марг, флуктуацией высшего класса, в Ойкумене знали все, включая умственно отсталых. История не афишировалась, но какая разница?
– Мы сами, – вмешался Злюка Кешаб. Рот великана заполнил всю рамку. Складывалось впечатление, что антис-брамайн не слышал диалог Тумидуса и Нейрама, что кто-то злой и подлый вырезал для него весь этот фрагмент, и Кешаб продолжает с того момента, где замолчал. – Я прошу… Я убедительно прошу Совет запретить всем антисам, кроме брамайнских, участвовать в охоте на этого…
В рамке появились пальцы. Длинные, мосластые, они щёлкали, ища нужное слово, и ничего толкового не выщелкали.
– Мы сами, – повторил Кешаб. – Это наше дело. Только наше.
