От вошедшей, как показалось, идет чистый свет, настолько совершенное лицо, фигура, улыбка, посадка головы. В одежде ничего лишнего.
Только сейчас, все еще удерживая дыхание, я сообразил, что у нее голубые волосы. Мелькнули ассоциации с повзрослевшей Мальвиной, но у той по- детски распущены по плечам, а у этой в виде сказочной башенки с десятком цветов на крыше. Цветы тоже голубые, вообще с голубым вроде бы перебор, хотя хрен кто знает здешнюю моду: платье, пояс, ленты, даже туфельки наверняка голубые, хотя под скользящим по полу широким подолом не видно. Наверное, и трусики были бы голубыми, если бы их ввели в моду.
Я одернул себя, что-то мысли то и дело стараются ускользнуть в сторону чего-то приятного, а у девушки лицо утонченно-строгое, через кабинет не прошла, а проплыла, как лебедь по зеркальной глади озера.
Я с огромным усилием переборол свое дурное воспитание и заставил себя сидеть, еще и ноги раскинул в небрежной позе. Она приблизилась на отмеренное придворным протоколом расстояние и присела в смиренном поклоне, не опуская головы.
Я зажал всего себя в кулак, заставил разглядывать ее внимательно и подчеркнуто бесстрастно, как выкованные новые ворота, которые предлагают установить взамен старых.
В ярком праздничном платье на удивление мало бантов, лент, шнуров и блесток, а прическа – просто мило уложенные голубые волосы, а не причудливое сооружение, скрепленное мукой и клеем, над которой сутки трудились десятки умельцев.
Мне показалось, что понимаю, почему эта простая прическа и сравнительно простое платье. Все украшательства только отвлекали бы внимание от ее совершенного лица и фигуры, в ней природа показала все, на что способна, чтобы даже не пытались ее превзойти.
Я смотрел в ее лицо и не мог найти, хотя и старался, ни единого изъяна. Словно некто просмотрел мысли всех мужчин на свете и создал самое идеальное, что могли вообразить.
– Жанна-Антуанетта, – проговорил я, – что-то весьма знакомое…
Она ответила чистым музыкальным голосом где-то в районе меццо-сопрано:
– Ваше величество?
– Да что весьма, – ответил я, – даже зело… Какие-то смутные ассоциации.
– Судя по вашему лицу, – произнесла она так же чисто и музыкально, на что в моей мохнатой душе радостно ответил какой-то недодушенный колокольчик, – вы не определились, тревожные… или радостные?
– Всего помногу, – сообщил я тем же холодным и даже чуточку злым голосом, не люблю такого совершенного совершенства – Встаньте, леди Жанна- Антуанетта. Что вас привело в столицу? Насколько я слышал, ваше место возле императора Скагеррака?
Она выпрямилась, ее огромные фиолетовые глаза всматриваются в меня почти так же бесстрастно, как и я рассматриваю ее всю, уже не только совершенное лицо.
– Ваше величество, – произнесла она мягким и таким женским голосом, что у меня вопреки всему настрою теплая волна прошла с головы до ног, а сердце ликующе екнуло, – спасибо что приняли. А он… все еще император?
– Да, – ответил я и добавил: – Но на острове Святой Елены. В смысле, в своем удаленном имении, как вы наверняка знаете. Так что на трон не вернется, если вы это хотели выяснить.
Она чуть наклонила голову, взгляд ее все еще не оставлял моего лица.
– Тогда вы сами ответили, ваше величество. Властелин империи теперь вы!
– Что-то не понял, – ответил я холодновато. – Или намекаете, что предлагаете свои услуги мне?
Она прямо посмотрела мне в глаза, как мне показалось, так же холодно и бесстрастно.
– Ваше величество, вы все поняли правильно.
Я чуточку опешил от такой откровенности, но ответил с той же высоты имперского трона:
– И как вы это видите, леди? Что возьму вас в официальные любовницы?
Она ответила уверенно:
– А разве не все лучшее должно принадлежать императору?
– Все лучшее народу, – ответил я. – Правда, я и есть его олицетворение… Вы считаете себя самой-самой?
– Это не только мнение императора, – сказала она.
Глава 10
Я оглядел ее критически, постарался удержаться от естественного желания при виде такой красоты все-таки встать и пригласить сесть, а то и подать стул.
– А что у вас особенного? Сиськи видел и побольше, и поменьше, и вообще всякие…
– Мужчины обожают разнообразие, – сказала она, – разнообразьте свой стол и постель!.. Так легче выбрать.
– У меня есть любовница, – сообщил я. Подумал, уточнил: – Даже две, как мне кажется.
– Будет три, – сказала она, – такое дозволено придворным этикетом. Это у короля может быть только одна любовница.
