– Похоже, все-таки стараетесь увильнуть от обещания?
– Какого? – спросил я с непониманием.
Она вскрикнула:
– Которое вы мне дали!
– А-а-а, – протянул я, – этого… Ну, я же хозяин своему слову, сам дал, сам взял… А что, я в самом деле вам что-то обещал?
Она топнула ножкой так, что чуть не подвернула ногу.
– Вы обещали меня вернуть моему императору!
– Чего? – спросил я. – Это когда же?
– Когда он изволит дать вам милостиво аудиенцию!
– А-а, – протянул я снова, – вы об этом… Да, я собираюсь к нему заскочить на ужин. Перетереть ряд дипломатических тонкостей. Могу и вас захватить… Это я и обещал? Что-то перестал запоминать несущественные мелочи… Вообще-то до ужина осталось всего ничего, верно?.. Тогда отправимся.
Она сказала решительно:
– Я готова!
– Хорошо, – сказал я, – только вот что, милая леди. Хоть я и вожак разбойников, но у меня строгие ндравы. Потому с неприличными предложениями ко мне, пожалуйста, не приставайте. Я человек по большей части ндравственный.
Она ахнула, задохнулась от возмущения.
– Что? Я?
– Ага, – сказал я злорадно, – уже подбиваете клинья?.. Не получится. Мы напрыгнем на Солнечный город раньше, чем успеете вытереть нос.
Она машинально вскинула руку, явно намереваясь потрогать кончик носа, но спохватилась и взглянула на меня с гордой надменностью.
– Так быстро?
– Даже быстрее, – сообщил я. – Пойдемте, ваше высочество. Только не приставайте ко мне по дороге, хорошо?.. Я застенчивый. Да и люди смотрят…
Впереди из казармы вышел, окруженный офицерами, очень богато одетый придворный, ух ты, это же Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля, граф, а теперь уже герцог. Когда же он успевает везде бывать, а еще и переодеваться, хотя наряды это тоже его стихия.
Похоже, все точнее устанавливает грань между северностью в одежде и южностью, великолепен в блистающем золотом панцире, в туго приталенном камзоле из дорогого материала, на широком поясе прекрасно выделанной кожи блистают драгоценные камешки и позвякивают какие-то висюльки, но там же сбоку торчит рукоять кинжала из белой кости, дань северности.
Даже красного цвета брюки смотрятся вполне естественно, так как красный цвет, понятно, чтобы не видно крови на радость врагам, но у южан вряд ли такие далекие ассоциации. Однако вместо туфель все же сапоги из мягкой кожи с невысокими голенищами, уже почти не сапоги, а башмаки.
– Ага, – сказал я злорадно, – мимикрируете? В шпионы наметились? Такого везде за своего примут…
Принцесса сказала едко:
– Единственный в вашей армии, кто одевается со вкусом.
Альбрехт учтиво поклонился.
– Благодарю, ваше высочество. Сэр Ричард…
Я прервал:
– Герцог, я обещал сегодня поужинать с императором Германом. Принцесса вроде бы не против, он ее дедушка, хотя у меня есть серьезные подозрения, но не при юной же леди…
Он взглянул в упор.
– Почему сообщаете мне?
– Потому что отправитесь со мной, – ответил я. – Пока буду есть, пить и развлекаться, малость пошпионите среди местных. Надо же как-то использовать ваше полевое облачение шпиона!.. Надеюсь, вы не очень сегодня устали?
Он ответил с неудовольствием:
– А это послужило бы оправданием?..
– Я же должен проявить заботу, – объяснил я. – Но не сострадание, конечно, иначе какой я император?.. Топайте к северному выходу из города. Не хочу пугать народ Маркусом.
Он хмыкнул.
– Скажите честно, стесняетесь демонстрировать свою мощь. Вот уж не ожидал от вас деликатности.
– Все-то вы чувствуете, – ответил я. – Какой из вас солдат?.. Петь на клиросе не пробовали?..
Не отвечая, он жестом подозвал двух верховых, одного кивком согнал на землю, поднялся в седло и поскакал на выход из двора. Второй всадник
