личности.
Дверь приоткрылась, заглянул Айфорс Молер, сказал плачущим голосом:
– Ваше величество, мне нет прощения, но королевство Блюфорсия заявило, что выходит из вашей империи!.. Это срочно!
Я перевел взгляд на императора, тот напрягся, а через секунду сказал сдавленным голосом:
– Погодите минутку. Ваше высочество…
Я прервал:
– Закончим в другой раз?
Он сказал виновато:
– Если вы не против, то сегодня и продолжим. Я отвлекусь на пару часов, вопрос в самом деле чрезвычайный. Прошу прощения…
Я поднялся, сказал легко:
– Да пустяки, я же понимаю, меры нужны срочные. Поговорим перед ужином. Или после. Нас ничто не торопит!
Он со вздохом развел руками, я направился к двери, а мимо меня к императору проскочил лорд-канцлер, непривычно суетливый при всей его солидности и величавости.
Глава 7
От меня, такого молодого и красивого, ожидается, что не утерплю без хвастовства своим могуществом, потому, чтобы верили, будто видят северного варвара насквозь, из императорского кабинета отправился не в свои апартаменты, а спустился по парадной лестнице в общий зал.
Там с двух сторон звучит приторно-сладкая музыка, две пары танцующих церемонно вышагивают к центру, эти кукольно-механические движения здесь считаются танцами. С полсотни особо приближенных к императору сидят группками вдоль стен, одни играют в карты, другие просто сплетничают, дамы картинно улыбаются и бросают хитрые взгляды на мужчин, показывая им, насколько те абсолютно не интересны.
Я моментально усмотрел в одной из групп весело щебечущих женщин Клариссию. Отвести взгляд не успел, она обернулась, легкое и воздушное существо, полное несказанного очарования, так светло и чисто улыбнулась мне издали, что в моей мохнатой и заскорузлой душе потеплело, еще чуть, и растает верхушка моего материкового айсберга.
Я поклонился так же издали, повернулся в сторону выхода, но через пару минут за спиной прозвенел ее чистый детский голосок:
– Принц, куда же вы?
Я повернулся, она спешит ко мне, обеими руками приподнимая пышное платье, длинный подол волочится за нею, как хвост самки павлина. Две хорошенькие и миленькие фрейлины едва поспевают за нею, тоже приподнимая по бокам платья.
– Э-э, – проговорил я, – принцесса… Простите, я не думал, что это мне…
– Вы здесь единственный принц, – сказала она обвиняюще.
– Да? – переспросил я. – Все такие нарядные… К тому же я разве не вор и вожак шайки разбойников?
– Меня уже переубедили, – заявила она.
– Жалеете?
Она взглянула в изумлении.
– С чего бы?
– Разбойник, – пояснил я, – это всегда так романтично. Почему все придурки и мечтают быть разбойниками, пиратами, флибустьерами, что песенки поют… И они презирают туфли.
– Как вот вы, – сказала она и перевела взгляд на мои сапоги. – Но у принца преимуществ больше.
– Вот так, – пробормотал я. – Потому мы на «вы» и со всеми церемониями?.. Печалька, раньше было так романтично и волнительно… Ну да ладно. Надеюсь, за ваше отсутствие ваши игрушки не поломали и не продали? Наверняка все дорогие, ювелирные?
Она покосилась по сторонам, придворные вроде бы держатся в сторонке и не прислушиваются, но я вижу, как у всех удлиняются уши.
– Ваше высочество, – сказала она и вдруг чуточку покраснела, – боюсь, я вас чем-то обидела.
– Ничем, – заверил я. – Общение с вами было лучшими минутами в моей жизни!
– Ой, – сказала она, – как это приятно…
– А мне приятно, что вам приятно.
– Принц, – сказала она, – я не хочу разговаривать на выходе из зала, а мне так многое хочется у вас узнать.
– Ничего, – ответил я, – столкнемся как-нибудь и во дворе. Не в этой жизни, так в следующей.
Ее щеки заалели ярче, и, вдруг решившись, она почти выпалила:
– Вы гость, и я, как хозяйка, приглашаю вас навестить меня в моих покоях!
Я запнулся с ответом, она стоит передо мной вся пунцовая, кроме щек заалела даже шея, а в глазах что-то похожее на страх за свое безрассудство и такое серьезное нарушение придворного этикета.
